Первая нота

С крыши овчарни открывался прекрасный вид на земли Серендии. Маленькая ферма, расположенная на высоких горных склонах пленила Рина не только возможностью жить в практически полном уединении, но и прекрасными пейзажами, лежащими у подножия горы. Именно там он и предпочитал постигать музыкальную науку.

Одно лёгкое касание породило звук. Тот вырвался из пустоты и пронёсся по воздуху, оставляя за собой лёгкий след, словно дуновение слабого ветерка.  Лифрин сосредоточился на этом единственном нарушителе мирового спокойствия, что возник от осторожного прикосновения.

Струна лиры вновь застыла, следующим движением эльф зацепил сразу несколько струн, выпустив в мир стройный аккорд, вновь прислушавшись к его пению. Лишь элемент песни, способной влиять на мир. Такой незначительный звук вплетался в ткань мироздания, изменяя её прошлую картину.

Звуки окружающего мира должны были сопровождать его песню, композиция должна быть органичной частью мира, лишь затем добавляя новые узоры. Этого он и пытался достичь, стараясь отогнать прочие мысли.

Музыка казалась Рину древнейшим из языков, понятным всем и без слов. Даже духи могли её понимать и отвечать ей, не произнося ни слова. Каждая нота была наполнена смыслом, каждый аккорд подобен словам, составленным в верное предложение на языке собеседника, словно душа одного напрямую говорила с душой другого. Не язык, составленный разумом, это слова, сотворённые вместе с миром.

Древние песни были способны успокаивать даже самых тёмных духов, но эти мелодии были эльфу не под силу. До настоящих музыкантов Гарнель ему было далеко, но лучник стремился постичь пение не только тетивы и стрел, что дарили миру защиту от тьмы, но и музыку, что создают при помощи музыкальных инструментов, ту, что одним лишь своим звучание способна менять сущее.

Лифрин помнил свой безрассудный поступок – обращение к духам посреди Медии. Да, его это слишком измотало, но он услышал ответ. Однажды убедившись в том, что незримые обитатели мира его слышат и даже слушают, забыть о тех созданиях он не мог, словно бы они, как и он сам, жаждали продолжения бесед. Язык духов был слишком сложен для эльфа, потому оставалась музыка, которая не нуждается в словах.

Когда-то покинув родной край, не в силах слушать грустные голоса, Рин попытался отстраниться от них, бежав в спящие земли, сокрытые под снегами. Их общий враг никуда не делся, позволить себе долго делать вид, что его это не касается, он не мог.

Рин сам не заметил, как мелодия приобрела тревожные ноты, передав его душевные тревоги. Неспокойный порыв ветра в спину заставил остановиться и продолжить более спокойную игру. Эльф вздохнул. Его мастерству ещё явно далеко до идеала, даже удержать настрой не смог, пустившись в размышления. Стрелять было проще – концентрация на цели, полная уверенность и свист стрелы. Никаких сомнений, никакой нерешительности, лишь прямой путь. Но он сам выбрал дорогу сомнений, сам решил сойти с протоптанной тропы.

То, чем он занимался, присуще скорее жрицам, но Рин ничего не мог поделать – слишком острая чувствительность передалась по наследству ему. Возможно, будь он ребёнком непосредственно Камасильва, таких бы сложностей не возникло, но в нём текла кровь гарнель. Так пожелала Сильвия, а значит, ему остаётся лишь принять этот путь.

Вновь заставив себя сосредоточиться на музыке, Рин стал наигрывать лёгкую приятную мелодию, что так хорошо сочеталась с пением ветра. Здесь, на крыше, он гулял абсолютно свободно. Даже вечные беседы овец не отвлекали, а гармонично вплетались в мелодию. Песня звучала в гармонии с миром, каждая её нота гармонично вплеталась в кружево мира, добавляя новых деталей, не портя узор. Пальцы практически самостоятельно находили нужные ноты в стройном ряду лиры. Верный настрой наконец был найден.

Музыка плавно текла, вливаясь в поток песни окружающего мира, омывая гору и её подножие, словно горный ручей. Но что-то неожиданно отвлекло от  мелодии. Шелест листвы совсем рядом заставил остановить игру, повернув голову в сторону звука. Здесь не было деревьев, даже кустарники росли куда ниже, Лифрин уже подумал о бесах, что вновь пытались пробраться на гору и поживиться мясом с фермы, но увиденное оказалось куда интереснее.

На самом краю крыши примостился зелёный куст.

«Продолжай», - беззвучно попросил тот.