Конкурс фанфиков "Пробуждающий чувства"

Случай в лечебнице.
Написано в соавторстве с DartRevan  

Велия. Вечер. Миюки наконец вернулась в родную Велию после приключений с Лейн, Себастьяном и другими шайками. Живая, пусть и раненная. Лейн посоветовала посетить лечебницу в Велии, что шай и сделала. Она нашла нужный дом и под заходящие лучи солнца постучалась в дверь лечебницы, с надеждой, что она ещё не закрылась и ей помогут.

— Добрый вечер, входите, — дверь открыла блондинка, она тут работала. — Вам нужна помощь?

-да, я получила ранения и у меня треснуты несколько рёбер. Ранения я смогла вылечить своей магией и зельями, а вот с трещинами куда сложнее. Получить от огра удар было больно...
Миюки неловко улыбнулась, да и по её осанке и движениям было видно, что она старалась не двигать корпусом из-за боли.
-вы можете посмотреть и помочь?

— Конечно, проходите в эту комнату... — девушка показала на дверцу. Внутри царил полумрак, но было весьма уютно — несколько кроватей, ширмы и приятный аромат чистоты. С улицы послышался какой-то шелест и Николетта отвлеклась: — Проходите, госпожа, располагайтесь... одну минуту...

-угу.
Миюки прошла куда показала девушка и присела на кровать, стараясь не крутиться грудью. Любой поворот давался с болью.

В приёмной было довольно тихо, поэтому звук закрывающейся двери был слышен хорошо, отчетливо. Потом раздались медленные шаги и приятный голос произнес:
— Доктор сейчас подойдет. Переоденьтесь пока, — голос выдержал паузу и пояснил: — Под подушкой одежда.

-м? Ладно? - шай не подумав пролезла рукой под подушку и достала оттуда одежду. Но это..
-а?
Миюки немного опешила увидев ночную сорочку.
-эм... Это точно нужно мне одевать?
Это была прозрачная сорочка, которую обычно одевают для своих мужей жены или любовницы для своих ухажёров. Это насторожило шай и смутило, та покраснела до кончиков ушей. Это точно лечебница?

— К сожалению, все больничные халаты в стирке. Приходится использовать, что есть. В противном случае врачу придется вас осматривать голой.

Миюки долго мялась, не решаясь надеть нечто такое. Это явно выбило её из колеи, ведь не такого она ожидала. Но после успокоилась и не стала её надевать. Она взяла и сняла с кровати простыню и после разделась, обернувшись простыней так, чтобы если надо было оголить грудь или спину.

— Я вхожу, — предупредил голос и в полумраке помещении появился доктор в белом халате и маске на лице. Это был мужчина. Высокого роста, с блондинистыми волосами и лучистыми зелёными глазами. Он подошёл к постели и опустился на колени.
— Чем я могу вам помочь?

-а та девушка разве не лекарь?
Шай была удивлена, что зашёл парень. Она ожидала ту девушку, что встретила её. А тут парень. Это смутило шай ещё больше. Её смущало показывать парню свою грудь, потому как была ещё невинной девушкой. Отношений ещё не заводила и ни с кем не встречалась.

— Она встречает посетителей, а обследую уже я. Николетта совсем ничего не смысле в медицине, она даже чай не всегда может заварить из-за своей забывчивости.

-П... Понятно...
Миюки сидела с покрасневшими ушками и глубоко выдыхала.
-я получила ранения получив удар от огра. Что то смогла залечить своей магией лечения и зельями. Но трещины в рёбрах остались.

Схватка с огром говорила о том, что шая перед ним весьма боевая и шустрая. От такой можно было и по шее получить! Но как отказаться от такой соблазнительной малышки с нежно-розовыми ушками и голубыми локонами.
— Вам повезло дважды, юная леди. Во-первых, вы остались живы, а во-вторых — попали в мои надёжнее руки. За пару сеансов наложения рук мы избавим вас от болей и трещин. Но повязки придется снять. Мой метод лечения требует соприкосновения рук и гру... больного места.

-э... Это... обязательно?
Шай смутилась ещё сильнее, ведь доктор был мужчиной, который хотел её осмотреть используя руки, что же делать? Рёбра болят и лечить надо. Если это поможет, то стоит потерпеть. А стоит ему сделать чего подозрительного свыше лечения, опасный огонёк загорелся в жёлтых зрачках шай, пусть молится не стать евнухом! Она настороженно смотрела на доктора, пока приспустила простыню, открыв свою перебинтованную грудь и торс.

Взгляд мужчины опустился вслед за краем ткани. Дыхание затаилось, ничем не выдавая наслаждение моментом. Брови сошлись к переносице — проклятые бинты портили весь вид и удовольствие. Он протянул руку и принялся развязывать узел на бинтах, а потом нетерпеливо их размотал. А когда ненужные лоскуты оказались на полу, уже ни что не могло помешать обжигающему взгляду зеленых глаз!

Шай молчала следя за действиями доктора. Ей было стыдно и смущение било через край, но пока было в пределах допустимого для лечения и осмотра, она не предпринимала никаких действий. От взгляда мужчины у Миюки пробежали мурашки. Словно она была овечкой перед волком.
На груди девчушки были видны синяки в районе ребер в нескольких местах. Помимо этого были следы обезболивающих трав и  целительных мазей. Было видно, что некоторые познания в первой помощи у шай имелись.

— Бедная малышка, — посочувствовал доктор, в его глазах синяки и следы не удаляли красоты маленьких, соблазнительных грудок. Теплые руки легли на талию шаи и стали медленно подниматься вверх. Большие пальцы потерли розовые сосочки и бархатистый голос уточнил:
— Так не больно?

Миюки сжала руки в кулаки, разозлясь на доктора, но пока сдерживалась.
-нет...
Опасный огонёк загорался сильнее в глазах шай. Да, ей было приятны прикосновения к груди как и всем девушкам. Но не от доктора, который даже не её любимый или её парень.

— Закрой глаза и постарайся расслабиться, — заявил доктор и стянул маску с лица, нагнулся и порывисто лизнул нежный розовый сосочек, втянул его губами.

От такого шай опешила и тут же влепила кулаком в лицо доктора, после чего прикрылась простыней, терпя боль от резких движений, и тут же прописала ему шайский пинок ему промеж ног.
-ах... Ты... Мерзавец... Ещё и лекарем назвался... Самозванец! Да я тебя в евнухи отправлю!

Майорико кое-как увернулся от пинка. Зато успел насладиться видом не только сердитой малышки, но и всего, что пряталось под простыней! Он в пару шагов оказался на пороге и там, как назло, столкнулся с Николеттой:
— Г-господин Майорико, что здесь случилось? Я же просила только пять минут присмотреть за лечебницей!
— Я сделал все, что мог! — заверил парень и протиснулся в приемную. — Пока, моя сладенькая!!!
Последняя фраза очевидно относилась к шае.

-Ах ты похотливая собака! Вернись! Чтоб тебя Кзарка разорвал!

Спойлер:

= Послушай, Байху-хен. Сегодня на рынке я увидел переведенный сборник стихов Кюнë, представляешь? Сомневаюсь, что переведенные хянга все еще несут в себе магическую силу, но все же...

= Вы хотите почитать со мной этим вечером? — в осторожном вопросе Байху послышалось воодушевление и... смущение.

Монах был действительно тронут тем, что Минчжи запомнил свое обещание, которое дал на корабле. В первую неделю пребывания в Велии они даже не заговаривали об этом: все свои свободные вечера наследник Лю предпочитал посвящать новым знакомствам в питейных заведениях и прогулкам по городу, а он не хотел навязывать Минчжи свое общество, поэтому не осмеливался напомнить ему об обещанных уроках иностранного языка.

= Хочу.

* * *

Рынок был полон людей. Толпа собралась у аукциона и в восхищении глазела на диковинки, привезенные из-за океана, отовсюду раздавались выкрики желающих отхватить себе необычный сувенир. Минчжи и Байху удалось приобрести сразу три тома, включая сборник стихов, автобиографическую повесть хасейского писателя-путешественника «Чужой город» и дорогущий иллюстрированный роман про кальфеонского солдата времен военного похода Дахада Серика. Последний особенно пришелся Байху по вкусу, ведь, имея под рукой иллюстрацию описанного фрагмента, можно было гораздо лучше понять его содержание, но чтобы выкупить все, им обоим пришлось вложить солидную сумму. Однако оба, в конце концов, остались довольны.

Первая половина вечера полностью ушла у них на подготовку «шпаргалки» для Байху с выписанными на ней буквами, а когда даос закончил рисовать небольшие поясняющие картинки возле каждой из них, часы в коридоре уже пробили одиннадцать.

Минчжи, лениво потянувшись в кресле, встал и небрежно накинул на плечи ханьфу.

— Я хочу ещё прочитать тебе первую страницу или чуть дальше, так что... можешь пока располагаться, готовиться ко сну. Скоро вернусь.

Когда молодой господин покинул комнату, даос разделся и аккуратно сложил одежду в сундук. Оставшись в одном исподнем, он распустил волосы, до того стянутые в тугой высокий пучок, и позволил длинным темным прядям упасть ниже лопаток. Закрыв глаза, он легонько помассировал кожу головы у ноющих висков.

Вскоре Минчжи вернулся назад, а когда осознал, что Байху не услышал его прихода, ненадолго застыл в дверях. На губах его заиграла улыбка.
А ведь Байху был и правда очень красивым. Юноша засматривался на него и прежде, но только сейчас впервые что-то в его груди приятно стянуло.
Молодой господин прикрыл за собой дверь и начал убирать письменные принадлежности.

Через несколько минут он облачился в легкие спальные одежды, умылся и расплел волосы. Во всей комнате осталась гореть лишь лампа у стола.

Минчжи устроился в кресле с романом о кальфеонском солдате в руках. С деловым видом он перевернул страницу, другую... Хотя мысли его занимали отнюдь не гравюры.

— Кажется, у автора была весьма насыщенная жизнь. Давай прочитаю первую запись. Это посвящение павшим в тех событиях товарищам.

Даос подошел ближе и склонился к креслу, в котором устроился юноша, опустив ладонь на его спинку.

— Минчжи-ним, разве будет прок от чтения вслух, если я не буду видеть букв? — резонно заметил он, заглянув господину через плечо, чтобы увидеть текст своими глазами.

— Я подумал... Хм... Да, пожалуй, ты прав. Тогда заваливайся на кровать.

Конечно, Минчжи мог бы просто притащить из таверны ещё один стул и поставить его к лампе, но сама мысль о том, чтобы выйти к людям в таком виде, была крайне смешна. Да и... Зачем, если можно посидеть с красавцем рядом?

Байху, видимо, подумал примерно о том же, кинув долгий взгляд в сторону двери. Его губы дрогнули, будто он готов был вот-вот предложить сходить за еще одним стулом, однако предложение так и не прозвучало, и даос все же опустился на освобожденную для него сторону постели.

Книга начиналась с предисловия. Автор перечислял тех, кто встретился ему на пути, и благодарил Эллиан за то, что многие из них ушли из жизни, не мучаясь, а другие остались в живых и здравствуют по сей день. Перечислив все самые важные имена, он размышлял о том, что с детства перед ним были лишь две дороги: работать в полях всю жизнь или же пойти в армию.

«Однако романтика службы на короля, о которой все столько говорили, на деле оказалась такой же обманчивой иллюзией, как зеленый луг, под которым скрывается зыбкая болотная топь» – писал он.

Поначалу Байху  весьма добросовестно подошел к процессу и внимательно вчитывался в первый длинный абзац. Он читал по буквам, пережевывая каждую из них, затем пытался складывать их в слоги, но зачастую, пока он успевал прочитать одно длинное слово полностью, значение предыдущего уже ускользало из его памяти. От этих неудач он быстро уставал и даже начинал чувствовать себя безнадежным, но сдаваться не собирался.

Когда же его голова уже готова была вскипеть от напряжения, даос замолчал и решил позволить Минчжи прочитать последнюю страницу предисловия, посчитав, что так, с пониманием смысла написанного, ему станет легче перечитать ее самостоятельно.

Каждое предложение Минчжи читал медленно, указывая пальцем, где находится в данный момент. Такой темп его быстро вымотал, однако концовка предисловия его заинтриговала, и он снова перелистнул на пару страниц вперëд, где художник изобразил юных солдат на плацу. Их кольчуги и мечи сияли, над ними возвышался суровый генерал... Прежде Минчжи не читал подобных книг, предпочитая легкие романы и поэзию, и если бы не их с Байху урок, он бы с удовольствием продолжил чтение в своем темпе.

Монах вслушивался в голос молодого господина, в то, как звучит в его исполнении каждый слог, а затем неосознанно оторвал взгляд от книги, чтобы посмотреть на его губы. Как он произносит эти слова? На какие гласные ставит ударения? Как двигается его язык, когда дело доходит до буквы «р» или «з»?
Он и сам не заметил, как размышления о чужом языке сменились тихим любованием.
Байху не врал, когда в ответ на откровенное заигрывания юноши бесхитростно отвечал, что Минчжи действительно довольно красив, но, по правде говоря, в отношении молодого господина одного этого определения было мало. Угольно-черные волосы, гладкие и блестящие, подчеркивали контраст между нефритово-белой кожей, на которой алой каплей крови расцвела изящная миниатюрная дунхуа; пушистые ресницы, густые и длинные, как у юной девушки, слегка дрожали, когда Минчжи переводил взгляд со строки на строку. Байху, пусть и был простым монахом, все умел чувствовать и ценить прекрасное. А Минчжи, когда не кривлялся и не играл на публику, неожиданно являл его взору совсем иного себя, от которого становилось трудно отвести взгляд.

Наконец палец чтеца довел до последнего слова в книге. Он замолк и посмотрел в ответ на своего ученика.

— Байху-хен..?

Взгляд пронзительных обсидиановых глаз уставился на даоса, свечной огонек заплясал на глубине карей радужки. Минчжи мягко улыбнулся ему и убрал прядь за ухо.

— ...Хен? Я забыл что-то смыть со своего лица?

— Нет. Ничего.

* * *

На следующий день Байху снова открыл позабытую на прикроватном столике книгу в том месте, где они они остановились прошедшим вечером. На левой стороне разворота красовалась иллюстрация с молодыми солдатами, чьи лица были обращены к генералу, вышагивающему вдоль шеренги, на правой – текст, украшенный витиеватой буквицей в начале, и название главы – «То, что было дорого мне». Там, среди вереницы букв, на страницах виднелись небольшие волнистые вмятины, оставшиеся от тонких пальцев. Байху легонько коснулся их своими и принялся читать.

Вокруг царило необыкновенное оживление, вспыхнувшее с восходом солнца и длившееся уже не первый час. Непрерывно щебеча, служанки без устали носились по покоям молодой госпожи, держа в руках дорогие ткани, сверкающие украшения, цветочные масла и яркие румяна.

Гомон и тяжелый запах благовоний, заполнившие помещение, заставили фигуру в углу комнаты нахмуриться. Спокойная, одетая в темное облачение охранницы, Азэмико казалась неуместной среди цветов и света. Ее острый взгляд скользнул вокруг и вновь вернулся к спине молодой женщины, сидящей перед большим, отполированным до блеска, бронзовом зеркалом.

— Как вы должно быть счастливы госпожа, - игриво смеялась возле той одна из служанок, сноровисто проводя гребнем по волосам, - ведь сегодня вы, наконец-то, встретитесь со своим женихом!

— И правда. Кто может быть счастливее?

С дежурной вежливой улыбкой Аямехиме наблюдала за царящей вокруг суетой, хотя больше всего ей хотелось сбежать. Сбежать от удушающих запахов косметики, от тяжелых многослойных одеяний, от грядущей помолвки. Но честь семьи посрамить нельзя, вот и оставалось лишь как кукла сидеть на месте, притворяясь, что всё нормально, не выдавая истинные эмоции ни жестом, ни взглядом.

И только тёмная фигура за спиной, отражение которой видела в зеркале Аямэ была подобна свежему воздуху, и успокаивала лишь своим присутствием. Всегда рядом, с самого детства. Но вместе с тем, не достижима.

Сквозь золотистую зеркальную поверхность их взгляды встретились. Глаза Азэмико дрогнули, дыхание на краткий миг остановилось, а в груди вспыхнуло бесстыдное и терпкое чувство. Бессознательно, до боли в пальцах, она стиснула кулаки и опустила веки прежде, чем кто-то заметил бушующие в черных зрачках эмоции. Требовалось все больше усилия для того, чтобы подавить эти возмутительные и крамольные мысли.

Да, Азэмико стоит испытывать лишь радость за то, что двое самых дорогих для нее людей вскоре свяжут себя узами брака… Все остальное она запрет глубоко-глубоко внутри. Не стоит даже мечтать прикоснуться к тому, что ей не дозволено. Долг, их долг, перед домом Миямото обязан быть важнее.

Невеста тихо и разочарованно вздохнула. Будь она мужчиной, возможно, всё могло бы быть иначе. Но это не так, и скоро она покинет родной дом и перейдет в другую семью. Станет женой, родит наследника, как и положено "принцессе" из богатой семьи. Сделает вид, что позабыла о юношеских глупостях, о черных глазах, о спокойном мягком голосе и о нежных осторожных прикосновениях своей, до этого дня неизменной, спутницы.

Сегодня одна из них покинет этот дом, другая же продолжит свою службу семье. А значит, то недолгое время, что ещё осталось, Аямэ не отведёт взгляд от отражения девушки, стоящей за ее спиной.

— Госпожа, пора. Ах, вы сегодня так прекрасны!

Стайка служанок взволнованно притихла, разглядывая труды нескольких часов. Но для молодой невесты ни платье, ни макияж, ни прическая не имели значения. Она проглотила застрявший в горле ком, поднялась на затекших ногах и, в последний раз, с трепетом поймала в старинном зеркале образ Азэмико.

На столе в тёмной комнате стояла бутылка эльфийского вина, а рядом с ней в серебряной плошке горела невысокая толстая свеча, оплывая красными каплями, так похожими на кровь. Впрочем, именно кровь и была добавлена в воск, из которого тонкие морщинистые пальцы старой колдуньи слепили свечу, что должна была притянуть ту, на чьей крови она была замешана.

Ладонь Линсанны прошлась над золотистым пламенем свечи, заставляя его разгореться сильнее, а указательным пальцем эльфийка поддела капельку крови, что сползла по круглому боку из воска, и поднесла к губам, растянутым в улыбке. Ей оставалось только ждать, когда заклинание найдёт Гармонию и приведёт её обратно в Двенкрун. В дом, из которого она сбежала.

В Двенкруне Гармонии было делать нечего. По крайне мере, ей так казалось, пока не появилось острое желание  съездить туда. Девушка пыталась гнать эти мысли прочь, но они становились только сильнее и, уже в полубреду, не контролируя свои действия, Мона отправилась в столицу Дригана.

Преодолев долгую дорогу, она пересекла черту города и, не останавливаясь, двинулась по улочкам куда глаза глядят, как вдруг перед ней предстала неприятно знакомая дверь, а рука сама потянулась, чтобы открыть её и зайти внутрь.

Как только она переступила порог, все невыносимые мысли о поездке резко исчезли и разум девушки пришёл в норму. Гармония огляделась, не веря своим глазам, и жалобно протянула: - Ну не опя-ять...

Дверь легко распахнулась в столь хорошо знакомый Гармонии дом, ноги сами повели на второй этаж, где находился зал с камином, а за столом в уютном закутке, отгороженном большим аквариумом с цветными заморскими рыбками, сидела Линсанна.



— А вот и ты... - проворковала эльфийка, поманив девушку к себе, и разлила эльфийское вино в два хрустальных бокала, огранка которых заискрилась от пламени свечи, прогоревшей уже наполовину, - Я скучала по тебе, Гармония...

— Не могу сказать того же, Линсанна, — с явным недоверием и скептицизмом, Мона смотрела на эльфийку, но не двигалась с места.

— Что ты сделала со мной?  Голова просто разрывалась несколько дней и вот я тут у твоего порога, — руки девушки легли на рукоятки клинков, — Знаешь, Ави только и мечтает, чтобы снести тебе голову…

Женщина ленивым движением поправила волосы и взяла свой кубок с вином, чтобы пригубить его и по-кошачьи зажмурить довольные синие глаза: - Это всего лишь заклинание одной старой ведьмы... пока горит эта свеча, ты не сможешь причинить мне вреда, а я тебе и не стану, моя дорогая. Больше никаких похищений, подвалов и оков, мне просто захотелось тебя увидеть.

Линсанна поднялась из-за стола и, подойдя к Гармонии почти вплотную, ласково провела прохладными пальцами, пахнущими травами, по веснушкам на щеке.



Гармония смутилась и даже растерялась, ведь последняя встреча была не очень радостной, а сейчас Линсанна гладила по щеке и говорила, что соскучилась. Мона ничего не понимала, но точно знала, что от Линсанны очень вкусно пахнет, да и выглядела она так шикарно, что любой взгляд задерживался на ней на долгое время.

— Я не понимаю…

— А ты хочешь понимать, девочка с тьмой в крови? - Ладонь эльфийки крылом бабочки коснулась шеи Моны и скользнула к столу, на котором стоял второй кубок с вином, подцепила его и протянула гостье, - Выпей со мной за встречу.

— Хочу… — Неуверенно ответила Гармония, всё ещё сомневаясь в Линсанне.

— Ави такое не понравится. А что это? Эльфийское вино? Ты хочешь меня напоить и снова привязать к кровати? Линсанна? — Мона нахмурилась.

— Я так устала быть одна, - голос эльфийки звучал искренне и эмоционально, но без театрального надрыва, что выдал бы ложь, а кубок с вином всё так же оставался в её пальцах, - Наше знакомство началось не так, как должно было быть, ведь я думала, что ты - обычная, но я ошибалась. Я редко ошибаюсь, Мона, но я знаю, что ты - исключительная и удивительная... таких, как ты, больше нет... И потому я не хочу тебя пленить, я желаю, чтобы ты осталась со мной по своей воле, ибо в моих изысканиях мне нужен помощник, а рядом мне необходим друг. Больше, чем друг. И да, это эльфийское вино. Я хочу знать, какой вкус оно обретёт на твоих губах, а от одного глотка дурного не будет.

Гармония чувствовала искренность в словах эльфийки и в какой-то момент ей стало даже грустно от слов Линсанны. Устала быть одна? Нужен друг? С одной стороны, конечно, можно отказаться, но Веснушка не хотела этого. Ей нравилась Линсанна, поэтому Мона даже была рада в глубине души, что снова встретила эльфийку. Задержав взгляд на губах Лин, Мона сделала глоток вина, который обрёл вкус сладкой вишни.

И она поверила её словам: — Вкус вишни.. Я согласна помогать тебе..

— Вкус вишни с миндалём, - Линсанна, не отводя от тёмных глаз Моны взгляда своих, хрустально-синих, потянулась к ней, чтобы коснуться лёгким поцелуем её губ и слизнуть капельку вина, алевшую на мягкой коже.

Совместная работа Эйнами и Альмарэ.
Данный мини рассказ является ответвлением\продолжением сыгранного ранее и не полностью законченного сюжета еще со старой гильдии Тенебрис https://tenebris.forum2x2.ru/t210-topic

Уна Конкордия, офицер Гвардии Кальфеона, сама не поняла, как так вышло, что, направляясь домой, она вдруг оказалась у чужого порога, изрядно смущенная собственной слабостью. Роджер Куинси, - увлечение ее юности, застарелая рана, которая иногда в тоскливые вечера напоминала о себе глухой ноющей болью, жил совсем неподалеку, на площади Каллис. Когда-то они встречались каждый вечер, и, хотя с тех пор прошло немало времени, Уна надеялась, что бывший возлюбленный все еще помнит ее.

Увидев в дверях офицера, Роджер обезоруживающе улыбнулся:
-Не знал, что сегодня какой-то праздник, - заметил он, провожая ее в гостиную, - но в твоей компании каждый день - особенный.
Рассыпаясь в комплиментах, дворянин усадил барышню на диван, и, не особо стесняясь, дал волю рукам тем смелее, чем больше нежностей нашептывал на ушко.
Очень скоро жара камина оказалось недостаточно, и парочка переместилась в спальню, где девушка, нетерпеливо срывая одежду с любовника, опрокинула того на кровать и... остановилась в задумчивости.
-Роджер, ты сменил туалетную воду? - Совсем не вовремя для мужчины спросила она, принюхиваясь. Аромат был незнакомым, очень тонким, чувственным.
-Прелесть моя, я коллекционирую самые изысканные ароматы. - Роджер нетерпеливо привлек к себе девушку. – Но, если этот тебе не нравится, я от него откажусь. Твои предпочтения для меня закон, милая. Я навсегда твой!
Кажется, этих слов Уна ждала еще тогда, когда увлеклась юным господином Куинси, впервые встретив его в городском саду. Отдаваясь своим мечтам с самозабвенной страстью, девушка провела бурную ночь в объятиях Роджера и едва не опоздала к утренней смене в караулке.

Одевшись на бегу, она проглотила пару оладий в столовой и собиралась уже покинуть дом, когда ее внимание привлекла блеснувшая у ножки стола вещица. Подняв ее, Уна с удивлением рассмотрела изящную хасейскую серьгу в виде грозди розовых соцветий, собранных на золотой застежке.
-Вилльямс! - Обратилась она к пожилому камердинеру. - Чье это украшение?
-У сэра Роджера вчера были гости, мисс. Видимо, кто-то обронил. Оставьте на столе, будьте любезны, я свяжусь с ними и выясню, чья это вещь, - ответил слуга с поклоном.
-Я сама найду владелицу. - Уна спрятала находку во внутренний карман жакета, пережив внезапный укол ревности.

Все время до обеда загадочное украшение не выходило из головы офицера. Наконец, после полуденного звона колокола, девушка подхватила свой плащ, и, оставив все дела на адъютантку, поспешила к городскому рынку. Там она видела приезжих хасейцев, в основном, торговцев. Спустя полчаса Уна уже выяснила, что драгоценная серьга, изображает "цветы сакуры", а ее владелица - молодая белокурая дама - живет в большом доме на краю Торгового района. Добраться туда на легконогой кобыле оказалось делом нескольких минут. Остановившись у входа, офицер тщательно изучила вывеску и не поверила своим глазам - это был самый настоящий бордель.

-Вот увидите, я говорю правду, - донесся до Уны женский голос из открытого окна на первом этаже, - совсем скоро никто не посмеет сказать мне: “Морковка, к тебе клиент” или “Морковка, не отлынивай”, вы начнете кланяться мне и называть «леди Мэри Куинси». Я больше не буду носить заморские тряпки и притворяться, будто говорю с акцентом, чтоб привлечь любителей экзотики. Потому что Роджер женится на мне. Он обещал!

Стоявшая на улице офицер почувствовала, как кровь закипает в венах и ударяет в голову. Какая-то, прости Эллиан, потаскуха, решила захомутать мужчину, по которому сама Уна сохла столько лет! И ладно бы от большой любви - так ведь нет! Из чисто меркантильных интересов.
Преодолев расстояние до входа за несколько шагов, женщина одним толчком распахнула дверь, едва не сорвав ту с петель.

-Что я слышу? - От ее рыка одна из беседовавших девушек втянула голову в плечи и попятилась, а вторая застыла в немом изумлении с приоткрытым ртом. - Куртизанка замуж собралась? А почему она думает, что интересна господину Куинси?
-Ты по какому праву врываешься? Это заведение для обеспеченных господ, а солдаты, - ярко накрашенная блондинка покосилась на форму Уны, - должны охранять нас снаружи. Но раз уж так хочешь знать, то да, Роджер сделал мне предложение. Подарил серьги и сказал, что на их обладательнице с радостью женился бы.
Девушка отодвинула прядь волос и гордо продемонстрировала серьгу - точную копию той, что нашла Уна.
-Да что ты, - ядовито прошипела та. - А если у меня есть точно такая же?
Она выудила из кармана найденную вещицу и потрясла ею прямо перед носом бывшей владелицы. - Наверное, Роджер теперь сможет жениться и на мне?
-Чтооо?! - проститутка схватилась за второе ухо, но ничего на нем не обнаружила. – Я, видимо, обронила. Или…  Ах ты воровка!

Морковка бросилась к стоящей перед ней нахалке, ловким движением поднырнула под руки, и, оказавшись рядом, полоснула соперницу ногтями, целясь в лицо. Но, дотянулась только до шеи, оставив там четыре глубокие царапины.
Офицер оттолкнула от себя нападавшую. Ударила ее по физиономии наотмашь, искренне сожалея, что она сейчас не в доспехе, а рука не закована в латную перчатку.
-Надеюсь, ты откусила себе язык! - Рявкнула она вслед отлетевшей от оплеухи блондинке. - Раз не умеешь держать его за зубами... шлюха!
-Зато за меня хотя бы приятно смотреть! И я не увожу чужих женихов! - взвизгнула Морковка. Она схватилась за пылающее лицо, покрасневшее не только от удара, но и от ярости. Сверкнув глазами, куртизанка вынула из волос острую шпильку и снова бросилась к Уне, замахиваясь с намерением воткнуть если не в глаз, то хоть куда-нибудь. Но обученная рукопашному бою офицер легко поймала нападавшую за запястье, а затем выкрутила руку назад, заведя ее настолько далеко, что соперница скривилась от боли и притихла.
-Ничего ты мне не сделаешь, дура. Да и... я тебе тоже.

Уна постепенно остывала. В самом деле, нельзя же было просто так убить или искалечить женщину, не нарушившую ни одного закона! Все, что оставалось — это попробовать договориться.
-Слушай, если ты так уверена в любви Роджера, то поставь его перед выбором. Или ты, или я. Обеим он признавался в любви. Теперь у обеих есть те самые сережки.
Как бы куртизанке ни хотелось поспорить с непрошенной гостьей, здравое зерно в ее словах было. Кроме того, Морковка в выборе лорда Куинси осталась совершенно уверена, поэтому приняла предложение Уны.

Спустя полчаса две лошади остановились у дома на площади Каллис, а две неприязненно смотрящие друг на друга девушки вошли внутрь. В гостиной хозяина дома не было, поэтому обе поднялись наверх. Попытки камердинера остановить их успехом не увенчались. Миновав такой же пустующий кабинет, соперницы направились прямиком в спальню. «Зачем стучать», - решила Морковка, - «ведь я почти хозяйка этого дома», - и уверенно взялась за ручку двери.

Спальня их встретила тишиной, лишь на кровати было заметно какое-то движение. Через несколько секунд две головы показались из-под вороха одеял - женская и мужская. Незнакомка приподнялась на постели, презрительно сморщив носик при виде посторонних, а после перевела удивленный взгляд на мужчину:
-Роджер, милый, кто это?

-«Шурх!».. – Высунув кончик языка, наемница осторожно выводила буква за буквой на будущей этикетке зелья, только теперь там не было ни состава, ни названия, только интригующее «Выпей меня!» и полная неизвестность дальше. Кьярра любила делать подарки и сюрпризы, еще больше любила это все совмещать, скорее всего тревожа полудемона этим своенравием, но живя чувствами, женщина не могла по другому, в очередной раз задумывая «пакость». Старание, родившееся из желания сделать приятно- грело душу, но во время работы лучшее, что можно было сделать,  это поразмыслить и расставить по полочкам все, что привело рыжую бестию к дурашливому и такому бесконечно смущающему времяпровождению.
-Это не любовь!- Она могла твердо сказать это когда-то так близко и далеко одновременно, отметая в сторону будущее. Однако, семена уже попали в сухую почву и могли спокойно дремать до поры до времени, притупляя внимание.
-Это не любовь.- Сколько ни старайся, закрывая глаза и вырывая молодую поросль,  «земля», получив влагу, стала на диво плодородной, разбудив от сна то, чего не должно было быть в душе шебутной женщины. Ничего не стоило на этом этапе выжечь все дотла, возвращая к первоначальному виду, но.. Всегда есть паршивое «но» и им стала докучливая надежда. Казалось бы, похороненная заживо десятки лет назад, она не истлела и не сгнила, покидая ставшую тесной могилу, наоборот приумножившись и обретя мощь, побороть которую было не по силам полукровке.
-Это не любовь.. – Убеждение давалось хуже и хуже день ото дня и в один прекрасный момент у Фоссы уже не было возможности корчевать и уничтожать, ноги путались в зеленой поросли и воздух, напитанный ароматами соков разнотравья, не приносил ничего, кроме тяжести. Все медленнее и медленнее двигалась карающая рука, сжимавшая топор.. Пока обессиленная нахалка не упала, признавая поражение.
-Это не… - Язык не повернулся продолжить, когда сегодня в лавке весело смеющегося алхимика Кью покупала эти зелья.  Седобородый мужчина только пожелал возлюбленным воспользоваться своим творением с пользой и этого хватило, чтобы наконец-то она открыла глаза на правду и вдохнула полной грудью теплый, наполненный цветочным запахом, воздух. Из случайных семян, посеянных щедрой рукой, взошли прекрасные цветы, радующие не только взгляд,но и сердце. Потрескавшаяся от жажды земля сменилась разноцветным благоухающим «ковром» от которого теперь невозможно было отмахнуться, впрочем, в планах наемницы этого и не было.
Завершающий штрих в виде искореженного сердца и на обратной стороне этикетки загадочное «Лю!». Кто бы знал, что это может значить?..
А пока, оставив на рабочем столе своей пары один  подписанный и один пустой флаконы, Кьярра неспешно удалилась в спальню, перекатывая на языке жгучее предчувствие большего..


«Выпей меня!» - гласила надпись на флаконе подозрительно знакомой формы, ровно такой же как и те два, что принёс с собой мужчина, решив немного подшутить над одной красноволосой особой. Красноволосой и такой похожей на вечно ускользавшее от него пламя жарких чувств, что опаляли, суля тому, кто сможет укротить их не только жар страсти, но и тепло любви. Вот только судьба полудемона раз за разом ставила крест на подобном, заставляя всё больше прятать истинные чувства под слоями напускной весёлости и несерьезности. Которые, однако, со временем, с каждой новой раной в сердце, заполняя образовавшуюся пустоту, уже сами становились истиной. И так было раз за разом пока он не наткнулся на ту, кого даже не любил...
-Что же это...? - Мимолётное увлечение, способ позлить, окончательно оттолкнуть, повод возненавидеть, та к кому он не питал ничего особого.. Всего лишь красивое лицо и от природы щедрая фигура, беспощадно напоминающая другую, уже порядком забытую. Легкий нрав и моментально вспыхивающая страсть Кьярры манили, провоцировали, распаляли, заставляя вновь и вновь касаться блуждающего пламени, ожидая, что оно вновь ускользнёт, как и всегда вот только...
-Это похоже на...? - На что-то, что сам капитан-кондотьер слишком часто видел когда... Когда смотрелся в зеркало. Веселье, несерьезность, напускная небрежность в виде приторной сладости прозвищ... Всё это было водой заполняющей собой воронки в плоти её души и сердца, появлявшиеся там всякий раз, когда эта большая Малышка теряла кого-то. В точности, как и один неприкаянный наёмник-полудемон, потерявший счет своим потерям..
Он невольно усмехнулся возникшему в голове каламбуру, одновременно с этим вспоминая... Вернее даже, пытаясь. Пытаясь вспомнить всех тех кого потерял когда-то и, понимая, что некогда острые образы кинжалами взглядов смотревшие ему в сердце... Притупились...?
Да, именно, что притупились, сгладились, потекли, словно воск от близости жаркой стихии. А ведь в этот раз пламя было даже не одно, совсем не одно, но истинно первой была она, безбашенная наёмница, что рискнула связать свою судьбу с судьбой того, кого и быть то не должно было. Связала, запалила, будто искра, попавшая в крюйт-камеру, приводя к возникновению огненного цветка над гладью вод. Вот только в этот раз цветок нёс с собой не смерть, а жизнь. Новую жизнь для того, кто уже задумывался над тем, чтобы последовав примеру своего наставника и сделать шаг. Шаг в темноту, за горизонты бытия, во тьму, ожидавшую его уже очень долго...
-Это любовь? - Да, когда-то именно эта мысль закралась в голову мужчины, заставляя израненное и уже почти замершее сердце вновь начать биться. Биться не только ради себя, но и ради той, кто доверила ему всё. Жизнь, смерть и даже душу, рискнув связать себя с ним узами со временем грозящимися превзойти даже саму смерть...
Та, кто готова была несмотря на всё это отойти в сторону, подвинуться, уступить, просто потому, что уже привыкла так делать, жертвуя собой для тех кто ей дорог, но...
-Это любовь! – А, значит, принесённое в жертву будет принято, взвешено, обмеряно и признано годным. Годным для того, чтобы получить достойный ответ. Жар в ответ на жар, пламя в ответ на пламя, жизнь и душу в обмен на них же, любовь за любовь...
Тевтон усмехнулся и, открыв флакон, залпом выпил содержимое, что жгучим огненным комом пронеслось по пищеводу, попадая в желудок, и уже оттуда растеклось по телу огненными нитями. А затем мужчина, как-то по-глупому растянув губы в улыбке, направился в сторону спальни, где, как он знал, ждала его она…

И только склянки веселого алхимика знали о том, что же они пробудили в двух таких похожих в своих чувствах нелюдях…

Май птичкой порхала вокруг шипящей плиты пока выпекались не самые ровные и одинаковые, но точно вкусненькие коржи. Она складывала их на блюдо попутно взбивая масляный крем и намурлыкивая что-то веселенькое. Жарень стояла неимоверная. Хоть на дворе еще кое-где и лежал снег, эльфийка, не имея опыта, разжарила печь будто хотела кузницу открыть. Девушка то и дело поправляла тесемки съезжающего фартука, единственного во что была одета, который был немного не по размеру, сильно сжимаясь и оттопыриваясь на пышной груди.
– Бооже, как же жарко, даже с минимумом одежды… Надеюсь, рыжий не упадет по дороге в болотце и шоколад найдет где купить.
Солнце заливало портовый городок ослепительным тёплым светом, радуя непривычно ранней капелью и особенным тонким ароматом весны, который просачивался даже через плотный вездесущий запах рыбы. Как-то особенно живо галдели сегодня жители и приезжие, а в привычном суетливом гомоне слышалось щебетание будто оттаявших после долгой зимы птиц. Даже ор горластых чаек не портил славное настроение. Зато с этим справлялось грязевое месиво, что уместилось на каждой успевшей растаять тропинке.
Игнарт обошёл уже три таверны в поисках заветного ингредиента для кулинарной прихоти Май и все трактирщики, будто сговорившись, отсылали мужчину дальше, ведь у них "вот только что последнюю плитку забрали". С каждым новым отказом в рыжем вскипало ребяческое негодование на эту пустую беготню, на эти расквашенные, но вместе с тем скользкие, из-за промёрзлости, улицы, на сам факт того, что уговорился на подобную авантюру, а не упросил любимую, скажем, на блинчики вместо торта…
"Ну, а чего ты хотел, пора влюблённых как никак, шоколад до середины месяца будет подобен золоту как по наличию, так и по стоимости" - крутились в голове слова последнего тавернщика, у которого всё же оказалась в наличии заветная сладость. Хотя этот кусок шоколада и сладостью-то назвать было сложно - горький, да ещё и с орехами.
На всём пути до дома Игнарт напряжённо размазывал по сознанию возможные варианты реакций Май на такое недоразумение. Он неосознанно теребил в руках пергаментную обёртку увесистой плитки, и даже какое-то время потоптался на крыльце, решаясь стоит ли заходить или лучше поискать лакомство послаще... Вся хмурость мгновенно выветрилась, когда, закрыв за собой дверь, наёмнику предстало очаровательное зрелище обнажённой фигурки, что, напевая незатейливую песенку, задорным огонёчком пританцовывала на кухне.

Мурлыканье ее прервалось няком и на парня уставилась пара фиалковых виноватых глазок. Руки измазаны кремом, сжимают предплечьями грудь по бокам.
– Игнааарт, сделай что-нибудь! Крем попал за фартук, сейчас начнет таять и буду вся липкая! Вот-вот по телу потечет. Повар из меня еще тот, - хихикнула, – А тебе удалось чего купить?
Наёмник неприкрыто смаковал взглядом столь манящее представление и с радостью был готов подыграть. Ничто теперь не волновало: ни грязь, ни суета, ни скользкие улицы. Только мягкие изгибы девичьего тела и её озорной взгляд из-под пушистых ресниц. Скинув обувь и на ходу сполоснув руки, рыжий в два шага оказался у Май.

– Ты уверена, что это случайность? - раздалось насмешливо над острым ушком и сильные руки усадили девушку на край стола. Игнарт заключил обе измазанные кремом ладони в свои и, не унимая широченной улыбки, принялся поочерёдно подавать к губам каждый сладкий пальчик, - И да, и нет.. - нехотя оторвавшись, облизнул губы, точно кот добравшийся до сметаны, а после коротко кивнул на оставленный у края стола свёрток, - Но он не то чтобы сладкий.. - усмехнулся и, обняв всеми пальцами пышные формы, припал к измазанному кремом фартуку. Мягкий язык прошёлся по каждой небрежно оставленной капельке крема, широким движением слизнув сладость с обеих грудей. Не сдержавшись мужчина прикусил проступившие сквозь ткань бусинки сосочков и случайно бросил взгляд на тот самый край стола с шоколадом, - ...и, кажется, мы его теряем…
Эльфийка нежно засопела, наблюдая как каждый пальчик облизывают его манящие губы. Хитрый котяра знал как дразнить ее… Милый стон сорвался с губ и, прикрыв глазки, Май обхватила шею рыжего липкими ладошками, кайфуя от движений настойчивого языка что проходился по пышным грудкам. Когда же любимый еще и стал кусать чувствительные торчащие от возбуждения сосочки, девушка таяла уже словно маслице.
– Мя, ну вот что ты наделал, шалун! Теперь и тебя испачкала, а мне же торт еще доделывать, новый крем взбивать… оох, язык твой.
Взяв со стола размякший от жара печи шоколад, сорвала с себя мешающую ткань и, зачерпнув вязкую сладость кончиками пальцев, стала размазывать ее по груди и животику.
– Умм, с орешками, кажется я знаю что следующее окуну в эту вкусность, а ты, раз начал, не останавливайся. Смотри, уже дорожки шоколадные стекают по мне, лови их.
– Расточительница, - усмехнулся, с интересом глядя на то как играючи эльфийка обошлась с почти трофейным лакомством. В мягком прищуре сапфировых глаз заплясали шальные бесенята.
Мужчина, в пару широких движений сдвинул кулинарную утварь за спиной Май, и придерживая под лопатками вынудил хитрюшку опуститься локтями на широкую столешницу.
– Ишь, знает она что хочет окунуть.. - пробормотал с улыбкой, нависая над своей игривой девочкой.. Игнарт начал неспешно, едва касаясь мягкой бородой нежной кожи чуть ниже сбежавшей шоколадной дорожки, после - медленно вверх, мучительно растягивая каждое прикосновение... Мужчина то и дело с аппетитом облизывался и вскидывал взгляд на ёрзающую в его руках нежность, а затем вновь опускался, продолжая прокладывать языком путь от трепещущего из-за предстоящей забавы животика к манящей ложбинке меж тяжёлых, неровно и часто вздымаемых грудей.
Май знала этот взгляд, в лучшем случае торт будет готов завтра. Хихикая от щекочущей тело бороды, удобно устроилась на столе, насколько это было возможно, одну ножку закинула на его плечо, а вторую отвела в сторону, открывая доступ к месту куда непременно стекутся дорожки горького орехового шоколада.
– Подумаешь, торт будет без глазури, все равно съедим, а сейчас...
Игриво облизывая пальчики, Май увлеченно наблюдала за Игнартом, готовясь много сладко стонать.

Яблоко.

(Шторм и Tille)

-- Залезай. - Она похлопала по крупу единорога, одновременно устраиваясь поближе к гриве. – Выглядит прочным, а мы обе некрупные. Доспехи только сними, а то они холодные.

Хрупкая платиновая блондинка, не обращая внимания на выражение лица своей собеседницы, обхватила руками шею чучела, а ногу согнула и поставила на выпирающую плечевую кость. Кажется, она не особо задумывалась, как это выглядит в сочетании с ее пышным платьем, укороченным спереди. На вид ей было лет шестнадцать; возможно, что и не только на вид. Заметив, что собеседница все еще не сдвинулась с места, блондинка продолжила свой монолог.

-- Над тобой крыша протекает. С этим дождем скоро весь пол будет мокрый и ты тоже промокнешь, а за ночь - замерзнешь. Залезай на чучело, здесь сухо и с крыши не капает. А я не кусаюсь. Разве что от голода, но ты не выглядишь особо аппетитной. Очень уж ты тощая и костлявая!

Блондинка явно предпочла умолчать, что она, во-первых, сама едва ли не более тощая и, судя по бледности кожи, давно испытывает дефицит белка. А во-вторых, в своем легкомысленном платье ужасно замерзла и была бы совсем не прочь погреться обо что-нибудь теплое. Как это со стороны могло бы выглядеть, она все еще не задумывалась.
Дракания, молча кивнув, подошла к чучелу и резким, но выверенным и отточенным годами движением расстегнула доспех, который практически бесшумно свалился на уже изрядно подмокшее сено, укрывавшее земляной пол этой богами забытой конюшни. Льняная нательная рубаха еще оставалась сухой и надежно скрывала шрамы от окружающей сырости и прохлады. Почему-то мысли об этих самых шрамах, ставших отметками в выпускном листе прошлой жизни, не хотели покидать Шторм именно сейчас.

— А ты отважная, -- негромко буркнула она и приблизилась вплотную к лицу юной на вид, но достаточно загадочной для сегодняшнего вечера собеседницы. - Что если это я кусаюсь?

Шторм хотела выдавить из себя хотя бы некое подобие ехидной ухмылки, но тщетно. Вдобавок голод давал знать о себе и размазывался по телу тонким слоем винного уксуса из самых гнилых подвалов Одираксии, не давая расслабиться и отдаться остатку сегодняшнего провального дня, уподобиться плывущему по спокойной реке бревну, перевернуть которое сможет лишь водопад на пути или опьяневший от крови собратьев Туру, которому зачем-то приспичило броситься в воду.

— Как же хочется есть… - еле заметным шепотом, теряющимся в шорохе капель дождя, произнесла Шторм.
-- Но ты же совсем не страшная! - Блондинка похлопала ресницами, глядя с невинным видом на драканию. Однако в глубине ее глаз плясали ехидные лиловые огоньки. - Если б ты больно кусалась, то не сидела бы тут в конюшне, а нашла богатого нанимателя. Наверное, ты совсем ничего не умеешь!

Как бы по-детски наивно это ни прозвучало, в голосе блондинки тоже чувствовался азарт и некоторый вызов. Как будто эта девочка совсем не замечала ни доспехи, ни ловкость движений, ни суровый взгляд своей собеседницы. Или замечала?..

-- А если ты и правда надумаешь меня укусить, то моя бабушка тебя проклянет. А отец вышлет за тобой отряд стражников. Ему служат только самые сильные и мускулистые парни, тебе не чета! И едят они всегда до отвала... Живот блондинки предательски забурчал, перебивая ее тираду и слегка смазывая ее пафосное впечатление. -- Да, боюсь что тут только сено найдется. Ну может мешок отрубей. Но не будем же мы есть сырые отруби, правда? - Девчонка продолжила как ни в чем не бывало, но в глазах, которые дракания успела увидеть совсем близко, мелькнула какая-то тревога, обида или даже страх. Как будто вот ее, воительницу в доспехах, девчонка не боялась, а чего-то другого... испугалась вдруг. -- Я с собой ничего не взяла. Вот глупая, да? Совсем не привыкла добывать еду.

Тяжело вздохнув, дракания взяла в руки кожаный подсумок с доспеха и открыв его устало, но демонстративно, так чтобы девочка заметила, закатила глаза.

— Вот проклятье, день фогана какой-то. Знаешь, а ты, пожалуй, права - если бы я чего то умела, то явно не торчала бы здесь. Впрочем, - она улыбнулась яркой детской улыбкой, буквально на мгновение, но этого было достаточно, чтобы ее визави забыла про свою вспышку тревоги и заинтересовалась действом. Это всегда работало, старый трюк, но действующий на всех. Нет ничего более обезоруживающего чем улыбка. И нет ничего более разрушительного. В диалоге двух незнакомцев.

— Вот, держи! - в ее руке было большое зеленое яблоко, заботливо вымытое до блеска, заметного даже в сумерках дождливого вечера. - Как говорил мой… Мой… Пусть будет тренер. Да, тренер. «Не хочешь есть яблоко - значит вообще еще не хочешь есть!»
-- О, да это же королевское яблоко, как не захотеть? - Блондинка поерзала на жесткой единорожьей спине, пытаясь скрыть громкое бурчанье в желудке, чтобы оно перестало портить ее величественный облик. Того, что подол платья уже изрядно вымазан в уличной грязи, а золоченые пуговицы обтерлись и потускнели, она старалась вовсе не замечать.

-- А ты знала, что Ибедор соблазнил Раджнал при помощи яблока, наполненного светом Отрешения? Мне бабушка рассказывала. Что если она согласится отринуть свои старые привязанности и вкусит этого яблока, ей откроются истинные тайны мироздания и она познает суть Добра и Зла. Но за то, что она познала эту суть, ее изгнали эльфы, она стала первой Падшей Ахиб и породила целое племя Ахибов, которые прониклись таинствами темной Магии...

Высокий и задорный голос девушки даже стал немного ниже, как будто она и сама погружалась в те стародавние времена, когда дети, укрытые на Болоте отчаяния, впервые стали играть в куклы, что принесла им Хекса Моа, и начали петь песни, и эти песни привели в мир самую темную Тень.
А может, она возвращалась в те не столь далекие дни, когда она лежала в постели и при свете небольшой лампы бабушка зачитывала ей истории из большой кожаной книги, и показывала рисунки, сделанные старыми эльфийскими художниками, и от слабого света лампы эти рисунки казались еще более волшебными, а истории - еще более правдивыми.
Или она просто хотела, чтобы дракания снова вот так же улыбнулась.

— Увы, -- Шторм снова улыбнулась. Девочка напомнила ей что-то неуловимо знакомое и родное из далекого забытого прошлого, где еще не нужно было бояться закатов, а деревья были выше и шум их листвы на побережье не заставлял сердце биться быстрее, навевая воспоминания о кровавых ошибках разбитой жизнью юности. - Увы, я предлагаю просто яблоко. Только яблоко.

Дракания впилась своими клыками в хрустящую плоть запретного плода всей истории мироздания и передала яблоко девочке.

— Теперь твоя очередь. Отныне мы будем связаны с тобой этим яблоком как Ибедор и Раджнал! Только вместо света отрешения у нас с тобой сумрак конюшни. А все эти таинства… Какая разница, если кроме нас все равно нет никого.

Дракания задумчиво посмотрела на чучело единорога.

- Знаешь, а ведь может быть и правда нет никого и ничего? Я почти не помню своего прошлого. Не важно почему так вышло, но ты все равно сейчас видишь не ту меня, которая как и ты когда-то слушала бабушкины сказки. И завтра ты уже увидишь не ту меня, которая сейчас ест с тобой это проклятое яблоко. Мне почему-то хочется остановиться в этом мгновении.

Шторм искренне и беззаботно расплылась в улыбке и, закрыв глаза, жадно, как кошка весенние запахи, впитывала в себя мелодию окружающего сумрака, играемую дождем, фырканьем лошадей неподалеку и хрустом яблока. А рядом была живая душа, которая, почему-то, как Горы вечной зимы, неостановимо манила драканию.
Блондинка округлила глаза, слушая свою загадочную собеседницу.

-- А что случится завтра? На рассвете ты обернешься белой птицей и улетишь навстречу солнцу? - Девочка удивленно смотрела на драканию. Почему это ее могла не радовать такая перспектива. - А, я поняла! Ты можешь общаться с людьми только по ночам, принимая обличье человека! А днем ты птица и оттого никогда не встретишь своего суженого, не выйдешь замуж и не заведешь семью... Да, это очень грустно. Хорошо, давай посидим с тобой, пока ты еще человек. Я другие сказки повспоминаю.

Она еще как будто хотела что-то добавить, но вместо этого вгрызлась в сочное яблоко и прикрыла глаза, наслаждаясь его ароматом и вкусом. Или пряча какие-то свои мысли, которые вдруг постеснялась озвучить?
Улыбка сошла с лица дракании, но ее взгляд наполнился еще большей теплотой, словно в старый камин подбросили не дрова или уголь, а конверты с очень личными и дорогими письмами. От этого пламя разгорается еще ярче, еще горячее. Но лишь на короткие мгновения. А после… Какая разница, что после, если на твоих глазах огонь пожирает то, что было частью тебя, твоей души? И какая разница, если хотя бы на мгновение это заглушит твою боль?

— Только не птицей, милая, только не птицей. На рассвете я стану черным драконом и улечу туда, где звон монет заставит меня танцевать со смертью и играть в Яр со своими страхами и надеждами. А семья… - Шторм хлопнула чучело единорога по самой макушке, едва не задев рог. - Суженый… Наверное, ты снова права. Любовь для меня как чучело этого единорога - красивая и редкая штука, внушающая трепет, манящая и заветная, но по сути мне достается лишь в виде чучела, набитого опилками и лишенного жизни, которым можно любоваться, но вот увезти тебя оно никуда уже не сможет, а со временем будет съедено жуками и его останки будут выброшены в лучшем случае в топку костра осенним вечером, чтобы согреть залетных бродяг. Нет, я не жалуюсь на жизнь, - дракания выхватила яблоко у своей юной спутницы этого вечера, откусила кусок и невозмутимо вернула обратно. - Мне вполне хорошо. И все это… Каждый шрам, каждая новая встреча, каждое слово - это все меняет меня. Уж не знаю в какую сторону. И не знаю сколько от меня настоящей, юной как ты, осталось к этому дню. Может, это уже вовсе не я. Впрочем, какая уже разница. Мы ведь даже больше никогда с тобой не встретимся снова.

Шторм хотела пошутить про то, что ее спутницу ждет богатый и статный жених и такие как она не попадают в сумрак, что несмотря на это - ей все таки стоило бы научиться находить себе пропитание и корешки, потому что статный жених тоже вряд ли это будет уметь делать. Но решила промолчать - зачем разбавлять пивной иронией настроение седого вина? Ведь не просто так эта юная особа оказалась здесь в такой ситуации? А интерес «почему и как» давно уже глушился жестоким, но необходимым опытом наемника - многие знания таят многие печали. И все таки, черт возьми, как же она манила…
Блондинка забрала яблоко, но кусать не стала, а лишь держала фрукт в ладонях, как будто ждала, что сейчас яблочные семечки проклюнутся, прорастут и на их месте вырастет дерево, на котором птица могла бы свить наконец гнездо. Ну то есть не птица, а черный дракон.

-- Нет у меня отца. И слуг нет, и стражников. – Она осеклась и замолчала, будто молодой пегас, что остановился на краю обрыва и еще не верит, что правда можно шагнуть дальше. – Мама сильно болела и я ее почти не помню. Когда она умерла, отец ушел и мы остались с бабушкой. Она работала кухаркой в богатом доме неподалеку, и часто брала меня с собой, чтоб я не сидела дома одна. Там жили две сестры, близняшки… И вот у них было все это: камин. Мягкие шкуры, чтоб лежать у камина. Большая книжка сказок с картинками, чтобы читать лежа. Самая разная и очень вкусная еда. Я читала тайком книжку, воровала еду. Бабушка так уставала днем, что к вечеру падала спать без сил. Я запоминала, как выглядит красивый дом. Как носят красивые платья. Как пахнет хорошая еда. Это помогало мне пережить те ночи, когда у нас в доме заканчивались дрова и хлеб. Потом бабушка тоже умерла…

Девушка вгрызлась в яблоко, как будто ее внутренняя борьба требовала выхода, хотя бы и такого. Яблоко не сопротивлялось, борьба не утихала. Пришлось продолжить, ведь обрыв давно уже остался за спиной.

-- Я нашла ключи от черного входа, оставшиеся у бабушки. Пробралась туда, забрала самое красивое платье и веер. И книжку хотела забрать, но она оказалась слишком тяжелой… Тогда я сунула ее в камин. Больше уже никто не прочитает эти сказки. Глупо, да? Но теперь они мои. Только мои. Только я буду решать, кому и когда их рассказывать. Когда-нибудь у меня будет свой дом, большой и красивый. И семья, большая и шумная. Потому что таких как я – их на самом деле очень много в этом мире. И им всем нужна семья. Даже если они об этом еще не подозревают.

Блондинка протянула изрядно обгрызанное яблоко своей собеседнице и посмотрела ей в лицо. Кажется, под белыми ресницами собирались слезы, но лиловые огоньки все еще пытались их высушить до того, как потекут ручьи.

-- То, что делает меня мной – это моя цель. И ничего больше. Средства не важны. А я сама – всего лишь средство. И вообще-то согреть осенних бродяг у костра – вполне достойная цель. Ради этого вполне можно сжечь что-нибудь ненужное. Кто знает, что ты получишь в ответ на свою доброту?..
Когда дракания потянулась за яблоком, блондинка не убрала руки. Ее кожа была холодной и гладкой, будто у мраморной статуи. Но почему-то в конюшне вдруг стало не так холодно и не так промозгло. Или просто…
-- О, дождь кончился! Скоро рассветет. Пойдем, посмотрим?

Душистый и яркий кушак

Велия — это город, стоящий на берегу моря, где набегающие волны, приносящие с собой аромат соли, насыщают воздух. Но что еще важнее, этот воздух проникает в волосы тех, кто бежит с горящими глазами к пристани. Там, наконец, подготовлен новый корабль, новый фрегат для путешествия.

В каюте уже разложены карты, старинные свитки и компас, указывающий на север. Здесь также множество других навигационных инструментов и судовых приспособлений. Однако всему этому придется подождать, потому что судьба злодейка решила иначе. Мощное животное с красивой девушкой в седле налетает как буря, сбивая меня с ног. Последние моменты, что остаются в памяти, — это образ пристани и линия горизонта, где море и небо сливаются, быстро размываясь, пока не превращаются в кашу, а затем в землю.

Но если говорить точнее, то молодая девушка на лошади сбивает меня на полном ходу, и я отлетаю на несколько метров, останавливаясь только после того, как тело ударяется о холодную кладку дома. Фейерверки в глазах сменяются болью, а душа медленно возвращается в тело. Девушка спешно спрыгивает и бежит ко мне, пытаясь поднять и отряхнуть меня и оказывает милой и довольно проворной шай, но её роста и силы явно было недостаточно, чтобы выполнить ей задуманное.

«Прости, ты вообще живой?» — суетливо повторяет девушка, безуспешно пытаясь меня поднять.
«Это было больно. Что вообще случилось?» — переворачиваюсь на спину и с громким хрустом в спине принимаю сидячее положение.

Далее последовали долгие и эмоциональные объяснения, параллельно девушка пыталась поднять меня, но все это было скорее забавно и мило, чем помогало в данной ситуации. Всё бы ничего, но полет сопровождался пропахиванием дороги и хореографическим полётом в кусты, которые окончательно порвали рубашку и ремень на штанах. Попытайся я сразу вскочить и день, для проходящих мимо нас людей, явно стал бы веселее.

«Ох, это было жестковато, ну хоть не умер, а то написали бы у меня на надгробии *Тут покоиться эльф, не переживший скоростных объятий с лошадью*» - Явно стараясь пошутить и разрядить обстановку, произнес эльф, вставая и скидывая с себя остатки рубашки.

«Что же нам делать с твоей одеждой? Эмм, давай хоть вместо пояса…» - с этими словами девушка сняла с себя дивно пахнущий, будто всеми цветами мира длинный шарф и начала пытаться обматывать его вокруг моего торса.

Пребывая в некоторой растерянности и помутнении мыслей, подобные производимые действия со стороны не знакомой, хоть и очень красивой девушки были крайне странными, но так лучше, чем остаться совсем без пояса, правда теперь вместо него был скорее душистый и очень яркий кушак. Я правда был похож на заезжего валенсийца богача, который почему-то одел местные простые штаны и свой цветастый и надушенный множеством благовоний кушак. Выглядело это может и странно, но вполне можно было сойти за приезжего моряка, нацепившего сувенир из тёплых краёв. Но это только если говорить о внешнем виде, но то, что творилось внутри, ощущая как разгоряченная скачкой и спешкой девушка то и дело прижимается ко мне, пытаясь обмотать шарфом. Тем более с учетом ее роста и суетливости, все это вызывали противоречивые достаточно сильные чувства. Хотелось помочь и не помогать одновременно.

«Благодарю, хоть так доберусь до дома и смогу переодеться. Ты куда спешила? Где пожар?» — спросил я, вставая, отряхиваясь и поправляя свой новый кушак.

«Нууу… Я боялась опоздать на примерку своего нового платья, которое мне так кропотливо и долго делали. Мне крайне жаль, что так получилось. Надеюсь, ты жив и здоров, но мне правда пора спешить…» — шаечка мялась и быстро переступала с ноги на ногу и бегло смотрела то на лошадь, то куда-то вдоль улицы. Сразу было понятно, что она спешит и пытается побыстрее сбежать.

«Скажи, как тебя зовут хоть, а то сбивает меня неизвестно кто и пытается скрыться» — сказал я, лукаво смотря на девушку, отгоняя лезущие в голову фривольные образы.

«Прошу прощения, меня зовут Терция. Но ты тоже бежал сломя голову и не смотрел по сторонам!» — представилась девушка и сразу же сменила тактику с извинений на активные ответные действия и обвинения.

«Значит так, Терция, меня зовут Изаиндил, и завтра утром я буду ждать тебя на пристани, чтобы обсудить твой поступок и то, что тебе за это будет. Но что более важно, твой шарф остается у меня, и заберешь его только завтра» — с такими словами я встал и пошел в сторону своего корабля. На что я рассчитывал, я и сам не очень понимал. Состояние в тот момент сложно описать словами: одновременно было больно от столкновения и удара, но в то же время меня наполняли предвкушение, интерес и просто фантастическое чувство от одного взгляда на эту милую и очень приятно выглядящую шай.

На следующий день, довольно рано утром, что выдавало её волнение, Терция все-таки пришла, она была в великолепном белом наряде, который только подчёркивал ее красоту и фигуру. Как только она поднялась к штурвалу, за которым я стоял, у нас завязался разговор, но почему-то не о том, что случилось вчера, а о сегодняшнем дне и том какой Велия прекрасный городок. Почему и как это произошло неизвестно, но довольно скоро мы уже отплывали от Велии, не особо заботясь куда плывём. Морская прогулка, переросшая в небольшое путешествие прошла крайне спокойно и комфортно, мы шутили и даже разговаривали на довольно пикантные темы.



Но самым лучшим моментом было прибытие в страну утра, где мы гуляли по улочкам города держась за руки. Проходя, мимо красивых цветов, росших на полянке вокруг дерева, я всё-таки озвучил вопрос, витающий у меня в голове последний час: «А почему все происходит именно так? Почему мы встретились и так проводим время?»

«Что ж, это судьба. Я была готова побыстрее уладить это происшествие и покинуть Велию, но эта решимость куда-то делась пока поднималась к тебе, гордо стоящему за штурвалом и таким выразительным взглядом на мне. Почему-то подумала, что не хочу спорить. Захотелось просто хорошо провести время» - сказала шаечка и начала играть приятную медленную мелодию прямо среди прекрасных цветов под кронами дерева.



Вот именно в этот момент я понял, что для меня эта девушка стала особенной, такой важной и самой теплой. А в ответ ее игра в тот момент говорила за нее, музыка отражала её еще не высказанные словами чувства... тепло, спокойствие и какое-то особое окрыляющее чувство. Хотелось находиться как можно ближе друг другу, дарить тепло и заботу даже не касаясь друг друга. Что это любовь, влюбленность, дружба – пока неизвестно никому, кроме бога…

Итоги голосования:

Николетта и DartRevan - 14 баллов
Чжу Байху и Лю Минчжи - 16 баллов
Сиена и Зефирика - 25 баллов
Гармония и Лелианте - 18 баллов
Эйнами и Альмарэ - 18 баллов
Lycene и Верина - 23 балла
Ладвиг и Тевтон - 20 баллов
Целеста и MaraSow - 17 баллов
Изаи и Терция - 13 баллов
Шторм и Tille - вне конкурса

Поздравляем Сиену и Зефирку с победой в конкурсе!