Свет мой, зеркальце
Участников: 2
Страница 1 из 1
Свет мой, зеркальце
автор Wellerman Сб Мар 25, 2023 4:30 pm
В старом пабе на краю города Эферия посреди бела дня царила унылая обстановка. Из завсегдатаев были только совсем не просыхающие забулдыги, а из залетных посетителей были лишь те отчаянные, которым хватало только на еду в этой вонючей харчевне.
Рихель сидела у мутного треснувшего окна, но все равно периодически зажимала нос, когда кто-то проходил мимо, поднимая за собой шлейф из пыли и каскада запахов трактира. Всё страшно бесило. Еда была отвратительной, света не было, хоть глаз выколи, а больше всего било по ней то, что эта беспросветная безнадёга сулила ей стать верной подругой. Денег нет, дома нет, власти нет. Нет ни черта, кроме тарелки супа с рыбьей головой.
Женщина скинула капюшон, так как спертый воздух почти не остывал, и было так жарко, что не стерпеть. Тут её вряд ли увидит кто-то знакомый, не увидит, как низко она пала. И тут до неё донеслись голоса с соседнего столика:
- Я сама вообще-то хочу к нему попасть! ОН дорого берёт, а если всем рассказывать, то мест совсем не останется! – Рихель брезгливо хмыкнула, - А у меня мать болеет! Все врачи говорят, безнадёжно, но ОН творит чудеса! Я сама видела! Его снадобья вылечили парня, который весь был в жтих жутких пятнах…ну, после болезни, что гуляла пару лет назад, как её… - Склонив голову на бок, женщина слушала. Долго, пытливо, пропуская мимо весь трёп о чьих-то кумах и болячках. Где же? Где же этот целитель-чудотворец?!
Шрамы по всему телу вызывали в неё отвращение. Она ещё тогда поснимала все зеркала в доме и выкинула всю открытую одежду. Стыд и больные липкие воспоминания наполняли её всякий раз, как она видела свое отражение. Вместо того, чтобы принять их, принять свои шрамы, она хотела от них избавиться. И сейчас, возможно, ей все же улыбнётся удача.
Болтовня начала ей надоедать, собеседницы уже почти отошли от темы, как вдруг одна всё же раскололась. – Денег нужно ведь ещё больше, чем ОН просит. В Кальфеоне не так дешево найти ночлег, как тут… - Не в силах больше это слушать, Рихель поднялась и быстро пошла к выходу, получив ту необходимую крупицу информации, с которой можно было работать. Впервые за долгое время у неё появилась цель.
Свежий воздух ударил в лицо, как и солнечный свет резанул глаза. Экс-госпожа Штайер отвязала старую клячу, выменянную на пару краденых сапог с золотыми шпорами, накинула снова свой капюшон и неспешно направилась в сторону запретного города. В Кальфеоне её не ждали.
***
Затхлая комната в трактире в трущобах была пропитана запахом пота, эферийского портвейна, свечей из жира (на воск здесь никто не тратился - ясное дело) и каких-то горьких притирок на травах. Маэстро (так он себя называл) восседал на стуле, резная высокая спинка которого совершенно не вязалась никак с жалким убранством комнаты. На столе у Маэстро лежали фолианты, которые выглядели как древние, дымилось что-то в колбах, булькало в перегонном кубе, курилось в курильнице. Гусиное перо скрипело по бумаге, крючковатый нос Маэстро то и дело утопал в нежных объятиях надушенного шёлкового платка. Нос Маэстро не терпел этого запаха. Но по каким-то причинам, одним богам ведомым, Маэстро принимал свою отчаявшуюся публику именно здесь. Ни миазмы нечистот улиц, ни гарь костров, ни шум протестующих, ни солдатская брань не смогли отбить у страждущих желания наведаться сюда и получить здесь помощь, о которой говорили шёпотом, передавая великую тайну из рук в руки, словно сокровище контрабандиста, оглядываясь по углам и переулкам.
Нидаэн сидела тут, возле двери, ведущей в приёмную досточтимого Маэстро, и ждала, когда седовласый сухопарый мужчина, похожий на камасильвийского хорька, отворит дверь и пригласит войти. По слухам Маэстро лечил от лишаёв и кожных паразитов, каменной болезни, от проказы, от оспинных язв, от шанкров и чириев, от шрамов и даже от увечий. Нидаэн сняла бинты, закрывающие её руку от любопытных взглядов городских зевак и провела пальцами здоровой руки по твёрдой, что кора, коже. Неделя без альма-деллоции сказалась: кора на руке твердела и разрасталась, чувствительность нарушалась. Одеревенение поднималось уже от локтя к предплечью, а это на половину ладони выше, чем ещё пару недель назад, когда Нидаэн только-только покидала Илию на треклятом корабле. Случись однажды перебой с поставками, не найди она хотя бы один ингредиент для зелья, окажись в какой-нибудь забытой Матерью деревне без коммуникаций, без должного алхимического инструментария и без дистиллированной воды — треклятое проклятье сожрёт всю руку целиком, переползёт на плечо, как чёртова грибница прорастёт в мышцы, в кости, в сердце. И конец настанет раньше, куда раньше, чем они с Черпи могли ожидать.
Нидаэн вздохнула. Признаться по правде, этот писклявый Маэстро не вызывал особенного доверия. И вся эта обстановка, и вся эта тонущая в свистящих шепотках секретность, и этот вонючий трактир на этой вонючей улице. Но умирать было страшнее, чем довериться Кзарка знает кому. Особенно вот так умирать: потихонечку, медленно, по капле теряя себя, свою способность ощущать, двигаться. Превращаясь в затейливый терновник. Видимо, её сомнение приняло некую осязаемую форму, потому как только она подумала о том, что это всё, верно, напрасная трата драгоценного времени, к ней подскочила женщина.
— Что это у вас, милочка? Неужто каменная болезнь? Ох, какая напасть для юной девицы. Но Маэстро вам поможет, истинно говорю. Поглядите на мои руки. Они полностью, слышите, полностью были покрыты каменной коркой… Я помогала ордену сестёр милосердия в Кеплане. Вызвалась добровольцем помогать больным, перевязывать им раны, кормить, судно выносить… Ну и заразилась. Но Маэстро меня буквально спас. Поглядите, почти ничего не осталось. Лишь ладони остались покрыты коркой. А были обе руки целиком. Верьте, милая, верьте. И Эллиан вам воздаст. Она наделила руки Маэстро невероятной силой! Вот увидите. Вот увидите! — женщина с жаром и страстью, достойной проповедника в храме, принялась рассказывать о чудесах и уникальной методе Маэстро. Как вдруг в тесный коридорчик приёмной кто-то вошёл. В сумраке было не разобрать, кто это был. Нидаэн отняла свою руку у словоохотливой женщины и принялась заматывать обратно бинтами. Из-за щербатой двери, где Маэстро принимал посетителей, донёсся жалобный, полный боли стон.
***
Лошадь пришлось оставить в деревне среди полей пшеницы, чтобы не сбежала, а дальше идти пешком. В изгнании с такой узнаваемой внешностью нельзя было рисковать в городской конюшне.
Перед городом опять стояла вереница повозок с поставками провианта с ближайших ферм. В одной из них она и спряталась, помяв собой добрую дюжину связок зеленого лука. Ей такой доставляли, пока с должности не поперли… Вкусный был.
Спрыгнуть с повозки удалось только почти у самого моста, прихватив с собой пару стручков, Рихель отправилась к месту, что считала наиболее подходящим рассадником слухов и сплетен - местный трактир за рынком.
Стража уже привыкла к огромному потоку людей, в том числе и странникам в плащах. Прикрывая лицо, женщина села в самом центре веранды, чтобы видеть и слышать всех, кто бы не пришел и что бы не сказал. Ей пришлось просидеть так целых два дня, естественно, с перерывом на сон. Скука, словно огромная толща воды, давила на неё, но иного выхода попросту не было. Она не могла шастать по улицам, ведь если её увидят… О, что-то знакомое! Она навострила уши.
– Маэстро отказал мне в приёме! Вот я и заложил имущество жены. На кой ей эти побрякушки? Лучше ж ведь здоровый муж! - Пьяный больной бил себя в грудь и хвастался золотыми монетами в мешочке. - Я столько в жизни не держал! - его собутыльник заметно воодушевился видом денег и предложил ему ещё выпить.
Когда мужчина уже не мог связать и двух слов, они вышли из трактира, Рихель за ними. В подворотне, ожидаемо, между мужчинами завязалась драка из-за заветных золотых монет. И тут вмешалась Штайер.
– ОТОШЁЛ! - она ударила нападающего по голове палкой, которую нашла неподалеку. За этим последовала ещё очередь ударов по разным частям тела, особенно рукам обидчика, пока тот не сбежал.
Мужчина лежал на земле и рассыпался в благодарностях,
- Спасительница моя, да благословит тебя Эллиан. Помоги подняться…
Она протянула ему руку и с силой подняла на ноги.
– Ты мне должен, старик. - Никакой он был не старик, так, лет сорока пяти, но алкоголь сильно потрепал его тело, - А долг. как известно, платежом красен.
– Чего ты хочешь от меня, окаянная?! Мне вообще не нужн…- Рихель его перебила, приложив палец к губам.
– Просто скажи, куда собрался отнести эти деньги. Где этот “Маэстро”?
– А, всего-то… Ну, в этой он… В трущобах, в трактире на этаже. Видать, чтоб стража не нашла и чтоб налоги не платить. А ты ж не стражник? - спохватился образцовый гражданин. Но было это все уже не важно. Он заметил блескнувшее в темноте лезвие, приставленное к его паху.
– Вот мы и в расчете…- Женщина спокойно взяла у него из рук мешочек с золотом, угрожая при этом тому, что для мужика было дороже всего золота в мире. - Теперь. Иди домой.
Она не переживала, что он пойдет за стражей. В такой темени её лица было не разглядеть, да и вряд ли он сумеет сейчас что-то ясно объяснить, лыка не свяжет. Да и пока эти лентяи выйдут на поиски, она уже получит то, что так страстно желает.
Сложно поверить, но она считала себя очень красивой до всего этого. А ведь такое мнение далеко не всегда находило отклик. Глубоко посаженные глаза, горбатый нос и слишком резкие черты лица с купе с тонкими губами нравятся не каждому. А ей нравились. И вернуть прежний облик хотелось так же сильно, как и рискованно было это занятие.
Ночью трактир был открыт, но Маэстро не принимал. Так что Рихель снова пришлось ждать до утра, когда народу заметно прибавилось, и открылся последний этаж. Внеся небольшой залог, она встала в очередь из пяти человек. Кажется, она видела эльфийку.
Когда же, наконец, пришло её время заходить, первый же шаг её встретил истошный болезненный крик, затем из комнаты приёма вышел сам Маэстро.
– Обнадёживает. - она на секунду вздернула брови и хмыкнула. Через такое она пройти была готова.
Взгляд зацепился за светлое пятно серебристых волос в другом конце комнаты. Ахибы в таком месте были крайней редкостью, так что женщина не смесняясь рассматривала её, пока визгливый голос приказным тоном не стал орать, что, мол, она себе много позволяет и смущает клиентку.
Рихель брезгливо поморщилась, как только Маэстро отвернулся, продолжая бухтеть в воздух, но не ушла, а лишь демонстративно села на ближайшую скамью, о чем почти сразу пожалела, ведь она оказалась такой грязной, что она к ней даже прилипла.
– Я бы не была такой грубой с другим клиентом. - она достала мешочек золота из кармана, и Маэстро сменил гнев на милость.
– Подождите-с, подождите-с, я сначала осмотрю эту милую особу…
***
Такие взгляды, полные неприкрытого любопытства, были для Нидаэн в диковинку. На родине проклятье одеревенения было достаточно распространённой проблемой. Многие сёстры им страдали, у кого-то была поражена рука, у кого-то нога. У кого-то и рука, и нога, у кого-то - добрая половина тела. В Одиллите никто не смотрел на обезображенную болезнью сестру с презрением или брезгливостью. Никто не смотрел со страхом. Никто не пялился: это считалось не просто неприличным, но даже хамским. Здесь же, в мире людей, всё было немного иначе. Люди часто бывали непосредственны, как дети. Иногда эта непосредственность казалась очаровательной. Но чаще - неприятной и даже хамской.
Поскольку Нидаэн была одета в обычную дорожную одежду и была уверена, что никоим образом не могла выдать своего истинного происхождения, она решила, что женщина разглядывает её увечье, а не её саму. Нидаэн от такого пристального внимания сделалось совершенно неуютно.
Она повернулась к незнакомке лицом и мрачновато усмехнулась.
– Вы эдак дыру на мне протрёте, увидели что-то диковинное, любезная госпожа? – Любезности, впрочем, в её интонации не было и капли, эльфийка скрестила на груди руки, поправила выбившийся край бинта и глянула на Маэстро, который ожидаемо притих при виде туго набитого деньгами кошеля новой посетительницы. – Уступаю вам моё место в очереди, – Нидаэн вновь повернулась к незнакомке и приглашающе распростёрла забинтованную руку к двери маэстровой живодёрни. Ей отчего-то не хотелось, чтобы эта странная женщина слышала её крики или стоны из-за двери. Было в ней что-то, как показалось Нидаэн, что сильно отличало её от прочих немногочисленных присутствующих. Какая-то тяжёлая и вязкая, словно болото, холодная злость. Визгливый Маэстро, замешкавшись на мгновение, отступил от эльфийки к двери, дожидаясь, что женщины без его вмешательства сообразят, кто пойдёт сперва, а кто – после.
– Уступаешь мне?! Эльфы и впрямь чудаковатые. - Она поднялась и сняла плащ, оставив его на скамье, и открыла обезображенное лицо. Единственным здоровым глазом она смотрела на собеседницу с вызовом. Она не стеснялась своих увечий, хоть и ненавидела их. - Думаешь, мне нужнее? - недопонимание между женщинами превратило воздух в густую массу. Такой хамский тон, да ещё и сразу на “ты” действительно было уже не очаровательной непосредственностью.
Рихель Штайер не отличалась дипломатическими навыками. Только явная разница в статусах её держала в узде, пока та была на службе. Сейчас же злоба на весь мир застилала ей глаза…глаз.
– Что ж, раз уступаешь…- она было прошла в комнату, слабо освещенную всего одним круглым окошком под потолком. Место больше напоминало кладовку с замызганным покрывалом на широком столе. Места в ней почти не было. Как и каких-либо хирургических приспособлений. Света из окна явно не хватило бы для работы врача. -”Значит подход будет альтернативным.”- подумалось ей.
Пока она садилась на “стол для осмотра”, Маэстро зашел вслед за ней, достава какой-то флакон из глубоких карманов своего одеяния. Странно, ведь он не мог быть уверен с чем конкретно к нему обратится эта грубая женщина…А если б и узнал сейчас, то когда он успел подобрать нужное лекарство? Но она этого не видела, и дверь закрылась.
Мужчина склонился над ней и стал рассматривать крупные пятна шрамов, покрывавшие её тело где-то на половину. В его взгляде не было брезгливости, совсем нет, но что-то недоброе и опасное таилось в этих глазах. Он провел рукой по смятой красной коже на руке женщины и закивал.
– Вам, дескать, надо избавиться от этих изъянов?
– Как видите.
– Ничего, это я могу, это можно… - его пальцы противно постукивали по её ребрам. - эффект наступит не сразу, сразу вам скажу. Но будет он расчудеснейший. - Из кармана была извлечена и откупорена склянка с какой-то жижей и мелко порубленной травой. Пахло все это дело то ли эвкалиптом, то ли ещё каким-то продирающим нос запахом.
Он настоял, что всё должен обработать самостоятельно, так что терпеть его мерзкие ручонки пришлось ещё минут десять. Затем он что-то нашептал над ней и плеснул ей что-то в лицо, а как только процедура была завершена, чуть ли не вытолкнул её из из своего “изощренного” кабинета. Рихель не сразу удалось встать. Голова кружилась, и она не помнила как оделась и вышла за дверь.
На её лице сияла улыбка прямо как у той женщины, что налетела на Надаэн. Она смотрела на свои руки и чуть ли не кружилась от радости.
– Вот видите, я ВАм помог, госпожа, я Вас спас. У Вас всё тело было в шрамах! А я уже излечил половину! А, каков прогресс! - он кивал, поддакивая самому себе, а она повторяла.
– Прогресс, прогресс…
– Главное - верьте, госпожа. Я вас излечил.
– Излечил…А другая половина как же?
– Так Вы…через неделю приходите-с…долечим.
Хоть Нидаэн и не видела всей картины, на первый взгляд ничего, кроме остранневшего поведения посетительницы, не поменялось. Та уже направилась к выходу, мечтательно глядя сквозь стены куда-то вдаль.
– Впечатлены, госпожа, правда ведь?! - Он гордо выпрямился. - Пройдёмте-с.. - он снова открыл дверь смотровой. Легкий запах его “снадобья” донесся до девушки. Знакомый запах, но никак не вспомнить…
– Вы совершенно уникальный случай, госпожа! - Маэстро расстелил новую простынь. Хотя, “новая” это сильно сказано. - Такая болезнь в наших краях редкость! Проходите-проходите! - он пригласил её жестом, - тут так просто, как с предыдущей гостьей не получится…Понадобится, как мы, врачи, говорим…Неркоз! Вы уснёте, а по пробуждению уже будете без этой страшной болезни. - Он сочувствующе сложил руки и кивнул.
Нидаэн не успела толком ничего ни сообразить, ни возразить – настойчивый делец уже смёл её хозяйским напором, вцепился ей в руку и потащил в комнату.
Нидаэн опомнилась лишь тогда, когда вошла в “операционную”. Кроме запаха смеси трав и вонючих жировых свечей, здесь витал пряный запах эфира. Того самого, которым вводят пациентов в бессознательное состояние. И чего-то ещё. Чего-то знакомого до боли. От этого запаха у женщины внутри поселилась холодная отрезвляющая вспышка ярости.
Тот, кто не занимался алхимией плотно, едва ли понял бы, что это за запах. Но так уж вышло, что Нидаэн была не просто алхимиком, а алхимиком-исследователем из Библиотеки стальных терний. Именно в этой библиотеке содержались великие множества книг, что хранили в себе мудрость Орзеркии. И эта мудрость, покрытая пылью веков, трепетно и кропотливо изучалась, применялась на практике и даже совершенствовалась ими же, Смотрительницами терний. Дело в том, что так пахло зелье, действительно способное менять свойство плоти: разглаживать морщины, удалять шрамы, метки, неудачные татуировки или же родимые пятна. Но лишь на время. Можно сказать, это был запах иллюзии, которая нежно обволакивала кожу, делая её на ничтожные день или два идеально-чистой. Но иллюзия была временной, ненадёжной, у неё было много побочных и нежелательных эффектов при постоянном использовании. Поэтому “иллюзия” не обрела широкого распространения, не стала панацеей. Её запретили и засекретили.
Нидаэн “иллюзией” пользовалась. Лишь однажды. Эффект и правда опьянял, она помнила свои чувства и мысли в тот момент, когда её рука вновь стала обычной, нормальной рукой, без сухой и твёрдой корки вместо кожи. Но возвращаться с небес на землю было столь же больно, как и поддаваться дурману Иллюзии – волшебно и восхитительно. Иллюзия пьянит не хуже вина, к ней привыкаешь, в ней начинаешь нуждаться. И она понемногу прорастает в тебя, становится твоим вечным голодом, разрушающим тебя изнутри. Такова была цена красоты древних. Маэстро мог и не знать того, как разрушительно привыкание к Иллюзии, но он совершенно точно знал, что её эффект временный, и продавать эту “Иллюзию” можно сколь угодно долго, вытягивая из отчаявшихся бедолаг последнее. Этим он, очевидно, и пользовался.
Синие глаза Нидаэн налились вдруг свирепостью.
– Отпустите меня немедленно, – процедила она, вырываясь из цепких пальчиков Маэстро, – Признавайтесь. Кто вам дал рецепт “Иллюзии”?
– Иллюзии? Какой? Моё лекарство никакая не иллюзия!
Нидаэн схватила мужичка за шею одеревеневшей рукой, припечатала к стенке и сжала под кадыком.
– Ты мне зубы не заговаривай, Маэстро. Где взял рецепт дряни, которая временно излечивает кожу? Рецепт хранили в строжайшей секретности.
– Охрана! Охрана! – заверещал мужичонка и на его визг сбежались верные вышибалы.
Они схватили эльфийку под локотки и вышвырнули из таверны прямо на улицу кому-то под ноги.
– И шоб ноги твоей здеся больше не было, лярва остроухая, – выругался один из бугаев-охранников и харкнул на дорогу прямо рядом с рукой Нидаэн.
– Он обманщик, а не лекарь! – выкрикнула эльфийка и получила носком сапога по рёбрам.
– Пшла вон отседа, пока не прибили нахер!
Дверь трактира захлопнулась.
На ноги ей помогла подняться та самая “недоброжелательная” женщина со шрамами. Её глаза были стеклянными и не выражали и тени сознания.
– Вы зря так с Маэстро. Он целитель. Он помогает людям…
Терпеть это было возможно, но не очень хотелось. Иллюзию можно было разрушить с помощью довольно простой сыворотки, принимаемой перорально. И Нидаэн хотелось привести её в чувство. Не понятно от благородных намерений, или же для того, чтобы она поскорее убедилась, что всё ещё больна.
От сыворотки незнакомку стошнило. Прямо за углом таверны, прямо на землю. Она приходила в себя с минут десять, пока, наконец, не подняла голову и прищурилась, - Это же была ты…у лекаря. Что со мной? Мне никогда так погано не было.
Таковы были отхода от иллюзии счастья. Почти моментальная зависимость, в том числе, вырабатывалась из-за тяжелого вывода из организма, сопровождающегося болями, тошнотой, головокружением и упадком духа.
– То есть…он просто толкает наркоту за дорого?
Нидаэн присела на каменную ступень, закупоривая теперь уже пустую склянку, в которой была сыворотка. Она не торопилась отвечать на вопрос женщины со шрамами. Она обдумывала.
– Иллюзия имеет высокую степень привыкания, это так. И сильно действует на разум – это тоже вне всякого сомнения. Но я бы не назвала её “наркотой”... Точнее, это не просто наркота. Это зелье, которое, как ни странно, действительно излечивает ваше тело на какое-то время. – Она кивнула на руки своей собеседницы, - Ваши руки будут такими ещё какое-то время. А потом всё вернётся на круги своя, вы, утратив иллюзию излечения, захотите это повторить. И снова, и снова. Иллюзия опасна не только тем, что, по большому счёту, очень токсична. Она опасна ещё и тем, что даёт надежду. Надежда, как мы с вами обе догадываемся, умирает последней. Поэтому…нет, это не просто наркота. Это настоящее проклятье в бутылке. Вот что это такое. И я ума не приложу, откуда у этого престарелого кастрата рецепт. Эта штука строго засекречена. Доступ к рецепту был только у наш… У Смотрителей Терний. Смотрители Терний бережно обращаются с секретами Склепа, – Нидаэн поднялась и заглянула в лицо собеседницы. – Вам нужна ещё сыворотка? Эта доза едва ли вывела всю иллюзию из вашего организма. Для второй дозы у меня нет достаточного количества порошка изначальности. Мне нужно будет его купить.
Она протянула перебинтованную руку женщине, которая всё ещё выглядела очень ослабленной, но была уже, судя по пристальности и осмысленности взгляда, вполне в своём уме.
– Нидаэн Наэния моё имя. Как ваше?
– Рихель Штайер. К Вашим услугам, полагаю.
Она безропотно пожала руку эльфийке и даже попыталась казаться дружелюбной. Нидаэн помогла ей, а такое она не могла игнорировать, возможно, воспитание не позволяло. Ей не удавалось не принимать в расчет пользу, что ей принесли другие. Одно дело, когда кто-то под видом благодетели предлагает или даже впаривает тебе то, что не нужно и не просили, но другое, когда, пусть и неумышленно, люди облегчают её существование. Чувствуешь себя обязанным “вернуть должок”.
– Ты в этом понимаешь, да?! Все эльфы разбираются в алхимии? - Рихель смотрела на собеседницу и действительно ждала ответа. Прямой и невежественный вопрос выдал в ней низшее происхождение. Эта женщина явно не была знакома с историей, географией и прочими науками, преподаваемыми в академиях Кальфеона, и эльфа видела чуть ли не впервые. Казалось, она вообще редко покидала стены города, и уж точно не для того, чтобы познать окружающий её мир. Словно жила, нет, выживала в своем пузыре, где все неизвестное равно опасности, и только сейчас ей пришлось его покинуть.
– Так уж вышло, что понимаю, – без особой радости в голосе поделилась эльфийка. – Матери было угодно, чтобы я стала алхимиком, – Нидаэн, конечно же, имела в виду совсем не ту мать, о которой можно бы было подумать поначалу. Нидаэн говорила о Матери с большой буквы, той, что вершила судьбы, была хозяйкой жизни и смерти. – Зелья, яды, антидоты… в какой-то степени – это всё мой профиль, – женщина убрала в сумку закупоренную склянку, что до того вертела в руках, затем достала флягу с водой. Сделала внушительный глоток, потом – глоток поменьше. Предложила флягу собеседнице.
– Эльфы и люди имеют не так уж мало общего, – Нидаэн объясняла это, пожалуй, уже не в первый и не во второй раз. Многие из людей до сих пор воспринимали её народ как диковинных иномирцев. По сути, они и были такими: далёкими, чужими, со своими странными взглядами на жизнь, со своими секретами. Старухи с лицами девушек… Как вообще можно доверять кому-то, кто живёт вдвое, втрое, впятеро дольше и, при этом, не покрывается старческими морщинами? Но, отличаясь столь разительно, они были во многом схожи с людьми. Им было не чуждо ничто, так сказать, человеческое. Пусть многие из сестёр это упорно отрицали.
– Эльфы, как и люди, обладают разными способностями и талантами. Кто-то находит себя в жречестве, кто-то в алхимии и ле́карстве. Кто-то на военном поприще. Кто-то идёт в политику, кто-то становится тюремщиком. А кто-то другой – палачом. Кто-то прекрасный винодел, кто-то – мастер, создающий изысканную мебель. Мы разные. Занимаемся разными вещами. Но во всех нас сильна связь с магией этого мира. Мы её чувствуем, она течёт по нашим жилам, оттого и кажется, будто все эльфы – маги и алхимики. А ещё алхимия – это очень удобно, на самом деле. Повышает выживаемость в этом жестоком мире, – Нидаэн завершила свой короткий рассказ мрачной усмешкой. Она обвела взглядом тускло-сине-серую улицу, утопающую в предрассветных сумерках, встала, глянула на Рихель.
– Идёмте, Рихель Штайер. Скоро откроют аукцион. – Она направилась куда-то вглубь города. – Я намерена сварить вам ещё одну дозу сыворотки. Но не бесплатно. Этот человек заслуживает наказания, вы согласны? Однако, в одиночестве я разве что стёкла в его “приёмной” смогу расколотить булыжниками с мостовой. А это какая-то слишком скромная и незатейливая месть за подобное вероломство и жадность.
– А вот тут ты права, это уж точно! Я бы за такое повесила на площади…в назидание. - Она сделала небольшую паузу, - И повешу.
Женщины отправились к аукционному дому. Там всегда было людно, даже утром. Все артефакты и дорогие лоты, разумеется, продавались в закрытом порядке на особых приемах, но вот всякую шелуху, полезную и не очень, каждый волен был выставить на продажу через лавочника в палатке. У них всегда при себе стопка толстенных книг со списками продавцов, чтобы передать им прибыль, разумеется, отстегнув и себе процент. Не счесть сколько раз эти лавки пытались грабить, но частная охрана быстро разбиралась с жуликами, даже не давая шанса городской страже. Выручка каждый вечер заносилась в хранилище банка, так что далеко не многим удавалось ограбить аукциониста.
– Думаешь, тут твой порошок продаётся? Местные в основном хламом торгуют. Бедные скарбом, кто побогаче…брюликами всякими… Тут много кто разорился и пытается “держать лицо” распродавая наследство по аукционам.
– Не думаю, но знаю, – невозмутимо ответила Нидаэн, – конкретно этот порошок добывается близ Глиши и у аукционного дома есть контракт на поставку этого и многих других алхимических ингредиентов. Ингредиенты теперь куда проще покупать именно тут, нежели в лавке. Потому что, по сути, то, что продаётся в лавке – покупается здесь же. Подождите меня несколько минут здесь, Рихель, – она кивнула спутнице и прошла вперёд. Туда, где обступившая аукционистку толпа самоорганизовалась в подобие очереди. Очередь шла довольно быстро, и уже буквально через пять минут Нидаэн поприветствовала девушку, которую в Кальфеоне, наверное, знала каждая дворняжка.
– Синьорина Белуччи, – эльфийка улыбнулась как можно приветливее, – я хочу купить двенадцать унций порошка изначальности.
– Здравствуйте. В продаже по максимальной цене, – девушка пролистнула огромную книгу учёта и что-то пометила в ней.
– Не страшно. Вот сумма, – эльфийка передала девушке мешочек с серебром.
– Тогда держите номер лота, пройдите вон туда – и получите ваши двенадцать унций. Следующий!
Нидаэн вернулась с порошком. Выглядел он странно, завёрнутый то ли в бумагу, то ли в тряпицу, порошок с крупными гранулами розового цвета, напоминающий толчённый розовый кварц.
– Знаете, у Кальфеона много и недостатков, и достоинств… Но самое большое его достоинство в том, что здесь почти всегда и всё можно купить. Были бы деньги. Кстати, о деньгах… Сколько этот дряхлеющий крохобор с вас взял? Впрочем, сколько бы ни взял, я уверена, мы найдём способ вытрясти с него всё до последней монеты.
– Эти деньги дались мне легко - легко и ушли. Такие как он сидят на своем золоте, словно хиленькие драконы. Копят на старость и боятся до нее не дожить. – Штайер с интересом рассматривала порошок, как взгляд зацепился за скрытую под бинтами руку. – Что с рукой? Ты ведь из-за неё обращалась?
В её лице лишь где-то отдаленно брезжило любопытство, но в большей степени оно оставалось спокойным и хмурым. Вряд ли одна калека будет потешаться над другой, хотя и таких примеров немало.
Рихель сидела у мутного треснувшего окна, но все равно периодически зажимала нос, когда кто-то проходил мимо, поднимая за собой шлейф из пыли и каскада запахов трактира. Всё страшно бесило. Еда была отвратительной, света не было, хоть глаз выколи, а больше всего било по ней то, что эта беспросветная безнадёга сулила ей стать верной подругой. Денег нет, дома нет, власти нет. Нет ни черта, кроме тарелки супа с рыбьей головой.
Женщина скинула капюшон, так как спертый воздух почти не остывал, и было так жарко, что не стерпеть. Тут её вряд ли увидит кто-то знакомый, не увидит, как низко она пала. И тут до неё донеслись голоса с соседнего столика:
- Я сама вообще-то хочу к нему попасть! ОН дорого берёт, а если всем рассказывать, то мест совсем не останется! – Рихель брезгливо хмыкнула, - А у меня мать болеет! Все врачи говорят, безнадёжно, но ОН творит чудеса! Я сама видела! Его снадобья вылечили парня, который весь был в жтих жутких пятнах…ну, после болезни, что гуляла пару лет назад, как её… - Склонив голову на бок, женщина слушала. Долго, пытливо, пропуская мимо весь трёп о чьих-то кумах и болячках. Где же? Где же этот целитель-чудотворец?!
Шрамы по всему телу вызывали в неё отвращение. Она ещё тогда поснимала все зеркала в доме и выкинула всю открытую одежду. Стыд и больные липкие воспоминания наполняли её всякий раз, как она видела свое отражение. Вместо того, чтобы принять их, принять свои шрамы, она хотела от них избавиться. И сейчас, возможно, ей все же улыбнётся удача.
Болтовня начала ей надоедать, собеседницы уже почти отошли от темы, как вдруг одна всё же раскололась. – Денег нужно ведь ещё больше, чем ОН просит. В Кальфеоне не так дешево найти ночлег, как тут… - Не в силах больше это слушать, Рихель поднялась и быстро пошла к выходу, получив ту необходимую крупицу информации, с которой можно было работать. Впервые за долгое время у неё появилась цель.
Свежий воздух ударил в лицо, как и солнечный свет резанул глаза. Экс-госпожа Штайер отвязала старую клячу, выменянную на пару краденых сапог с золотыми шпорами, накинула снова свой капюшон и неспешно направилась в сторону запретного города. В Кальфеоне её не ждали.
***
Затхлая комната в трактире в трущобах была пропитана запахом пота, эферийского портвейна, свечей из жира (на воск здесь никто не тратился - ясное дело) и каких-то горьких притирок на травах. Маэстро (так он себя называл) восседал на стуле, резная высокая спинка которого совершенно не вязалась никак с жалким убранством комнаты. На столе у Маэстро лежали фолианты, которые выглядели как древние, дымилось что-то в колбах, булькало в перегонном кубе, курилось в курильнице. Гусиное перо скрипело по бумаге, крючковатый нос Маэстро то и дело утопал в нежных объятиях надушенного шёлкового платка. Нос Маэстро не терпел этого запаха. Но по каким-то причинам, одним богам ведомым, Маэстро принимал свою отчаявшуюся публику именно здесь. Ни миазмы нечистот улиц, ни гарь костров, ни шум протестующих, ни солдатская брань не смогли отбить у страждущих желания наведаться сюда и получить здесь помощь, о которой говорили шёпотом, передавая великую тайну из рук в руки, словно сокровище контрабандиста, оглядываясь по углам и переулкам.
Нидаэн сидела тут, возле двери, ведущей в приёмную досточтимого Маэстро, и ждала, когда седовласый сухопарый мужчина, похожий на камасильвийского хорька, отворит дверь и пригласит войти. По слухам Маэстро лечил от лишаёв и кожных паразитов, каменной болезни, от проказы, от оспинных язв, от шанкров и чириев, от шрамов и даже от увечий. Нидаэн сняла бинты, закрывающие её руку от любопытных взглядов городских зевак и провела пальцами здоровой руки по твёрдой, что кора, коже. Неделя без альма-деллоции сказалась: кора на руке твердела и разрасталась, чувствительность нарушалась. Одеревенение поднималось уже от локтя к предплечью, а это на половину ладони выше, чем ещё пару недель назад, когда Нидаэн только-только покидала Илию на треклятом корабле. Случись однажды перебой с поставками, не найди она хотя бы один ингредиент для зелья, окажись в какой-нибудь забытой Матерью деревне без коммуникаций, без должного алхимического инструментария и без дистиллированной воды — треклятое проклятье сожрёт всю руку целиком, переползёт на плечо, как чёртова грибница прорастёт в мышцы, в кости, в сердце. И конец настанет раньше, куда раньше, чем они с Черпи могли ожидать.
Нидаэн вздохнула. Признаться по правде, этот писклявый Маэстро не вызывал особенного доверия. И вся эта обстановка, и вся эта тонущая в свистящих шепотках секретность, и этот вонючий трактир на этой вонючей улице. Но умирать было страшнее, чем довериться Кзарка знает кому. Особенно вот так умирать: потихонечку, медленно, по капле теряя себя, свою способность ощущать, двигаться. Превращаясь в затейливый терновник. Видимо, её сомнение приняло некую осязаемую форму, потому как только она подумала о том, что это всё, верно, напрасная трата драгоценного времени, к ней подскочила женщина.
— Что это у вас, милочка? Неужто каменная болезнь? Ох, какая напасть для юной девицы. Но Маэстро вам поможет, истинно говорю. Поглядите на мои руки. Они полностью, слышите, полностью были покрыты каменной коркой… Я помогала ордену сестёр милосердия в Кеплане. Вызвалась добровольцем помогать больным, перевязывать им раны, кормить, судно выносить… Ну и заразилась. Но Маэстро меня буквально спас. Поглядите, почти ничего не осталось. Лишь ладони остались покрыты коркой. А были обе руки целиком. Верьте, милая, верьте. И Эллиан вам воздаст. Она наделила руки Маэстро невероятной силой! Вот увидите. Вот увидите! — женщина с жаром и страстью, достойной проповедника в храме, принялась рассказывать о чудесах и уникальной методе Маэстро. Как вдруг в тесный коридорчик приёмной кто-то вошёл. В сумраке было не разобрать, кто это был. Нидаэн отняла свою руку у словоохотливой женщины и принялась заматывать обратно бинтами. Из-за щербатой двери, где Маэстро принимал посетителей, донёсся жалобный, полный боли стон.
***
Лошадь пришлось оставить в деревне среди полей пшеницы, чтобы не сбежала, а дальше идти пешком. В изгнании с такой узнаваемой внешностью нельзя было рисковать в городской конюшне.
Перед городом опять стояла вереница повозок с поставками провианта с ближайших ферм. В одной из них она и спряталась, помяв собой добрую дюжину связок зеленого лука. Ей такой доставляли, пока с должности не поперли… Вкусный был.
Спрыгнуть с повозки удалось только почти у самого моста, прихватив с собой пару стручков, Рихель отправилась к месту, что считала наиболее подходящим рассадником слухов и сплетен - местный трактир за рынком.
Стража уже привыкла к огромному потоку людей, в том числе и странникам в плащах. Прикрывая лицо, женщина села в самом центре веранды, чтобы видеть и слышать всех, кто бы не пришел и что бы не сказал. Ей пришлось просидеть так целых два дня, естественно, с перерывом на сон. Скука, словно огромная толща воды, давила на неё, но иного выхода попросту не было. Она не могла шастать по улицам, ведь если её увидят… О, что-то знакомое! Она навострила уши.
– Маэстро отказал мне в приёме! Вот я и заложил имущество жены. На кой ей эти побрякушки? Лучше ж ведь здоровый муж! - Пьяный больной бил себя в грудь и хвастался золотыми монетами в мешочке. - Я столько в жизни не держал! - его собутыльник заметно воодушевился видом денег и предложил ему ещё выпить.
Когда мужчина уже не мог связать и двух слов, они вышли из трактира, Рихель за ними. В подворотне, ожидаемо, между мужчинами завязалась драка из-за заветных золотых монет. И тут вмешалась Штайер.
– ОТОШЁЛ! - она ударила нападающего по голове палкой, которую нашла неподалеку. За этим последовала ещё очередь ударов по разным частям тела, особенно рукам обидчика, пока тот не сбежал.
Мужчина лежал на земле и рассыпался в благодарностях,
- Спасительница моя, да благословит тебя Эллиан. Помоги подняться…
Она протянула ему руку и с силой подняла на ноги.
– Ты мне должен, старик. - Никакой он был не старик, так, лет сорока пяти, но алкоголь сильно потрепал его тело, - А долг. как известно, платежом красен.
– Чего ты хочешь от меня, окаянная?! Мне вообще не нужн…- Рихель его перебила, приложив палец к губам.
– Просто скажи, куда собрался отнести эти деньги. Где этот “Маэстро”?
– А, всего-то… Ну, в этой он… В трущобах, в трактире на этаже. Видать, чтоб стража не нашла и чтоб налоги не платить. А ты ж не стражник? - спохватился образцовый гражданин. Но было это все уже не важно. Он заметил блескнувшее в темноте лезвие, приставленное к его паху.
– Вот мы и в расчете…- Женщина спокойно взяла у него из рук мешочек с золотом, угрожая при этом тому, что для мужика было дороже всего золота в мире. - Теперь. Иди домой.
Она не переживала, что он пойдет за стражей. В такой темени её лица было не разглядеть, да и вряд ли он сумеет сейчас что-то ясно объяснить, лыка не свяжет. Да и пока эти лентяи выйдут на поиски, она уже получит то, что так страстно желает.
Сложно поверить, но она считала себя очень красивой до всего этого. А ведь такое мнение далеко не всегда находило отклик. Глубоко посаженные глаза, горбатый нос и слишком резкие черты лица с купе с тонкими губами нравятся не каждому. А ей нравились. И вернуть прежний облик хотелось так же сильно, как и рискованно было это занятие.
Ночью трактир был открыт, но Маэстро не принимал. Так что Рихель снова пришлось ждать до утра, когда народу заметно прибавилось, и открылся последний этаж. Внеся небольшой залог, она встала в очередь из пяти человек. Кажется, она видела эльфийку.
Когда же, наконец, пришло её время заходить, первый же шаг её встретил истошный болезненный крик, затем из комнаты приёма вышел сам Маэстро.
– Обнадёживает. - она на секунду вздернула брови и хмыкнула. Через такое она пройти была готова.
Взгляд зацепился за светлое пятно серебристых волос в другом конце комнаты. Ахибы в таком месте были крайней редкостью, так что женщина не смесняясь рассматривала её, пока визгливый голос приказным тоном не стал орать, что, мол, она себе много позволяет и смущает клиентку.
Рихель брезгливо поморщилась, как только Маэстро отвернулся, продолжая бухтеть в воздух, но не ушла, а лишь демонстративно села на ближайшую скамью, о чем почти сразу пожалела, ведь она оказалась такой грязной, что она к ней даже прилипла.
– Я бы не была такой грубой с другим клиентом. - она достала мешочек золота из кармана, и Маэстро сменил гнев на милость.
– Подождите-с, подождите-с, я сначала осмотрю эту милую особу…
***
Такие взгляды, полные неприкрытого любопытства, были для Нидаэн в диковинку. На родине проклятье одеревенения было достаточно распространённой проблемой. Многие сёстры им страдали, у кого-то была поражена рука, у кого-то нога. У кого-то и рука, и нога, у кого-то - добрая половина тела. В Одиллите никто не смотрел на обезображенную болезнью сестру с презрением или брезгливостью. Никто не смотрел со страхом. Никто не пялился: это считалось не просто неприличным, но даже хамским. Здесь же, в мире людей, всё было немного иначе. Люди часто бывали непосредственны, как дети. Иногда эта непосредственность казалась очаровательной. Но чаще - неприятной и даже хамской.
Поскольку Нидаэн была одета в обычную дорожную одежду и была уверена, что никоим образом не могла выдать своего истинного происхождения, она решила, что женщина разглядывает её увечье, а не её саму. Нидаэн от такого пристального внимания сделалось совершенно неуютно.
Она повернулась к незнакомке лицом и мрачновато усмехнулась.
– Вы эдак дыру на мне протрёте, увидели что-то диковинное, любезная госпожа? – Любезности, впрочем, в её интонации не было и капли, эльфийка скрестила на груди руки, поправила выбившийся край бинта и глянула на Маэстро, который ожидаемо притих при виде туго набитого деньгами кошеля новой посетительницы. – Уступаю вам моё место в очереди, – Нидаэн вновь повернулась к незнакомке и приглашающе распростёрла забинтованную руку к двери маэстровой живодёрни. Ей отчего-то не хотелось, чтобы эта странная женщина слышала её крики или стоны из-за двери. Было в ней что-то, как показалось Нидаэн, что сильно отличало её от прочих немногочисленных присутствующих. Какая-то тяжёлая и вязкая, словно болото, холодная злость. Визгливый Маэстро, замешкавшись на мгновение, отступил от эльфийки к двери, дожидаясь, что женщины без его вмешательства сообразят, кто пойдёт сперва, а кто – после.
– Уступаешь мне?! Эльфы и впрямь чудаковатые. - Она поднялась и сняла плащ, оставив его на скамье, и открыла обезображенное лицо. Единственным здоровым глазом она смотрела на собеседницу с вызовом. Она не стеснялась своих увечий, хоть и ненавидела их. - Думаешь, мне нужнее? - недопонимание между женщинами превратило воздух в густую массу. Такой хамский тон, да ещё и сразу на “ты” действительно было уже не очаровательной непосредственностью.
Рихель Штайер не отличалась дипломатическими навыками. Только явная разница в статусах её держала в узде, пока та была на службе. Сейчас же злоба на весь мир застилала ей глаза…глаз.
– Что ж, раз уступаешь…- она было прошла в комнату, слабо освещенную всего одним круглым окошком под потолком. Место больше напоминало кладовку с замызганным покрывалом на широком столе. Места в ней почти не было. Как и каких-либо хирургических приспособлений. Света из окна явно не хватило бы для работы врача. -”Значит подход будет альтернативным.”- подумалось ей.
Пока она садилась на “стол для осмотра”, Маэстро зашел вслед за ней, достава какой-то флакон из глубоких карманов своего одеяния. Странно, ведь он не мог быть уверен с чем конкретно к нему обратится эта грубая женщина…А если б и узнал сейчас, то когда он успел подобрать нужное лекарство? Но она этого не видела, и дверь закрылась.
Мужчина склонился над ней и стал рассматривать крупные пятна шрамов, покрывавшие её тело где-то на половину. В его взгляде не было брезгливости, совсем нет, но что-то недоброе и опасное таилось в этих глазах. Он провел рукой по смятой красной коже на руке женщины и закивал.
– Вам, дескать, надо избавиться от этих изъянов?
– Как видите.
– Ничего, это я могу, это можно… - его пальцы противно постукивали по её ребрам. - эффект наступит не сразу, сразу вам скажу. Но будет он расчудеснейший. - Из кармана была извлечена и откупорена склянка с какой-то жижей и мелко порубленной травой. Пахло все это дело то ли эвкалиптом, то ли ещё каким-то продирающим нос запахом.
Он настоял, что всё должен обработать самостоятельно, так что терпеть его мерзкие ручонки пришлось ещё минут десять. Затем он что-то нашептал над ней и плеснул ей что-то в лицо, а как только процедура была завершена, чуть ли не вытолкнул её из из своего “изощренного” кабинета. Рихель не сразу удалось встать. Голова кружилась, и она не помнила как оделась и вышла за дверь.
На её лице сияла улыбка прямо как у той женщины, что налетела на Надаэн. Она смотрела на свои руки и чуть ли не кружилась от радости.
– Вот видите, я ВАм помог, госпожа, я Вас спас. У Вас всё тело было в шрамах! А я уже излечил половину! А, каков прогресс! - он кивал, поддакивая самому себе, а она повторяла.
– Прогресс, прогресс…
– Главное - верьте, госпожа. Я вас излечил.
– Излечил…А другая половина как же?
– Так Вы…через неделю приходите-с…долечим.
Хоть Нидаэн и не видела всей картины, на первый взгляд ничего, кроме остранневшего поведения посетительницы, не поменялось. Та уже направилась к выходу, мечтательно глядя сквозь стены куда-то вдаль.
– Впечатлены, госпожа, правда ведь?! - Он гордо выпрямился. - Пройдёмте-с.. - он снова открыл дверь смотровой. Легкий запах его “снадобья” донесся до девушки. Знакомый запах, но никак не вспомнить…
– Вы совершенно уникальный случай, госпожа! - Маэстро расстелил новую простынь. Хотя, “новая” это сильно сказано. - Такая болезнь в наших краях редкость! Проходите-проходите! - он пригласил её жестом, - тут так просто, как с предыдущей гостьей не получится…Понадобится, как мы, врачи, говорим…Неркоз! Вы уснёте, а по пробуждению уже будете без этой страшной болезни. - Он сочувствующе сложил руки и кивнул.
Нидаэн не успела толком ничего ни сообразить, ни возразить – настойчивый делец уже смёл её хозяйским напором, вцепился ей в руку и потащил в комнату.
Нидаэн опомнилась лишь тогда, когда вошла в “операционную”. Кроме запаха смеси трав и вонючих жировых свечей, здесь витал пряный запах эфира. Того самого, которым вводят пациентов в бессознательное состояние. И чего-то ещё. Чего-то знакомого до боли. От этого запаха у женщины внутри поселилась холодная отрезвляющая вспышка ярости.
Тот, кто не занимался алхимией плотно, едва ли понял бы, что это за запах. Но так уж вышло, что Нидаэн была не просто алхимиком, а алхимиком-исследователем из Библиотеки стальных терний. Именно в этой библиотеке содержались великие множества книг, что хранили в себе мудрость Орзеркии. И эта мудрость, покрытая пылью веков, трепетно и кропотливо изучалась, применялась на практике и даже совершенствовалась ими же, Смотрительницами терний. Дело в том, что так пахло зелье, действительно способное менять свойство плоти: разглаживать морщины, удалять шрамы, метки, неудачные татуировки или же родимые пятна. Но лишь на время. Можно сказать, это был запах иллюзии, которая нежно обволакивала кожу, делая её на ничтожные день или два идеально-чистой. Но иллюзия была временной, ненадёжной, у неё было много побочных и нежелательных эффектов при постоянном использовании. Поэтому “иллюзия” не обрела широкого распространения, не стала панацеей. Её запретили и засекретили.
Нидаэн “иллюзией” пользовалась. Лишь однажды. Эффект и правда опьянял, она помнила свои чувства и мысли в тот момент, когда её рука вновь стала обычной, нормальной рукой, без сухой и твёрдой корки вместо кожи. Но возвращаться с небес на землю было столь же больно, как и поддаваться дурману Иллюзии – волшебно и восхитительно. Иллюзия пьянит не хуже вина, к ней привыкаешь, в ней начинаешь нуждаться. И она понемногу прорастает в тебя, становится твоим вечным голодом, разрушающим тебя изнутри. Такова была цена красоты древних. Маэстро мог и не знать того, как разрушительно привыкание к Иллюзии, но он совершенно точно знал, что её эффект временный, и продавать эту “Иллюзию” можно сколь угодно долго, вытягивая из отчаявшихся бедолаг последнее. Этим он, очевидно, и пользовался.
Синие глаза Нидаэн налились вдруг свирепостью.
– Отпустите меня немедленно, – процедила она, вырываясь из цепких пальчиков Маэстро, – Признавайтесь. Кто вам дал рецепт “Иллюзии”?
– Иллюзии? Какой? Моё лекарство никакая не иллюзия!
Нидаэн схватила мужичка за шею одеревеневшей рукой, припечатала к стенке и сжала под кадыком.
– Ты мне зубы не заговаривай, Маэстро. Где взял рецепт дряни, которая временно излечивает кожу? Рецепт хранили в строжайшей секретности.
– Охрана! Охрана! – заверещал мужичонка и на его визг сбежались верные вышибалы.
Они схватили эльфийку под локотки и вышвырнули из таверны прямо на улицу кому-то под ноги.
– И шоб ноги твоей здеся больше не было, лярва остроухая, – выругался один из бугаев-охранников и харкнул на дорогу прямо рядом с рукой Нидаэн.
– Он обманщик, а не лекарь! – выкрикнула эльфийка и получила носком сапога по рёбрам.
– Пшла вон отседа, пока не прибили нахер!
Дверь трактира захлопнулась.
На ноги ей помогла подняться та самая “недоброжелательная” женщина со шрамами. Её глаза были стеклянными и не выражали и тени сознания.
– Вы зря так с Маэстро. Он целитель. Он помогает людям…
Терпеть это было возможно, но не очень хотелось. Иллюзию можно было разрушить с помощью довольно простой сыворотки, принимаемой перорально. И Нидаэн хотелось привести её в чувство. Не понятно от благородных намерений, или же для того, чтобы она поскорее убедилась, что всё ещё больна.
От сыворотки незнакомку стошнило. Прямо за углом таверны, прямо на землю. Она приходила в себя с минут десять, пока, наконец, не подняла голову и прищурилась, - Это же была ты…у лекаря. Что со мной? Мне никогда так погано не было.
Таковы были отхода от иллюзии счастья. Почти моментальная зависимость, в том числе, вырабатывалась из-за тяжелого вывода из организма, сопровождающегося болями, тошнотой, головокружением и упадком духа.
– То есть…он просто толкает наркоту за дорого?
Нидаэн присела на каменную ступень, закупоривая теперь уже пустую склянку, в которой была сыворотка. Она не торопилась отвечать на вопрос женщины со шрамами. Она обдумывала.
– Иллюзия имеет высокую степень привыкания, это так. И сильно действует на разум – это тоже вне всякого сомнения. Но я бы не назвала её “наркотой”... Точнее, это не просто наркота. Это зелье, которое, как ни странно, действительно излечивает ваше тело на какое-то время. – Она кивнула на руки своей собеседницы, - Ваши руки будут такими ещё какое-то время. А потом всё вернётся на круги своя, вы, утратив иллюзию излечения, захотите это повторить. И снова, и снова. Иллюзия опасна не только тем, что, по большому счёту, очень токсична. Она опасна ещё и тем, что даёт надежду. Надежда, как мы с вами обе догадываемся, умирает последней. Поэтому…нет, это не просто наркота. Это настоящее проклятье в бутылке. Вот что это такое. И я ума не приложу, откуда у этого престарелого кастрата рецепт. Эта штука строго засекречена. Доступ к рецепту был только у наш… У Смотрителей Терний. Смотрители Терний бережно обращаются с секретами Склепа, – Нидаэн поднялась и заглянула в лицо собеседницы. – Вам нужна ещё сыворотка? Эта доза едва ли вывела всю иллюзию из вашего организма. Для второй дозы у меня нет достаточного количества порошка изначальности. Мне нужно будет его купить.
Она протянула перебинтованную руку женщине, которая всё ещё выглядела очень ослабленной, но была уже, судя по пристальности и осмысленности взгляда, вполне в своём уме.
– Нидаэн Наэния моё имя. Как ваше?
– Рихель Штайер. К Вашим услугам, полагаю.
Она безропотно пожала руку эльфийке и даже попыталась казаться дружелюбной. Нидаэн помогла ей, а такое она не могла игнорировать, возможно, воспитание не позволяло. Ей не удавалось не принимать в расчет пользу, что ей принесли другие. Одно дело, когда кто-то под видом благодетели предлагает или даже впаривает тебе то, что не нужно и не просили, но другое, когда, пусть и неумышленно, люди облегчают её существование. Чувствуешь себя обязанным “вернуть должок”.
– Ты в этом понимаешь, да?! Все эльфы разбираются в алхимии? - Рихель смотрела на собеседницу и действительно ждала ответа. Прямой и невежественный вопрос выдал в ней низшее происхождение. Эта женщина явно не была знакома с историей, географией и прочими науками, преподаваемыми в академиях Кальфеона, и эльфа видела чуть ли не впервые. Казалось, она вообще редко покидала стены города, и уж точно не для того, чтобы познать окружающий её мир. Словно жила, нет, выживала в своем пузыре, где все неизвестное равно опасности, и только сейчас ей пришлось его покинуть.
– Так уж вышло, что понимаю, – без особой радости в голосе поделилась эльфийка. – Матери было угодно, чтобы я стала алхимиком, – Нидаэн, конечно же, имела в виду совсем не ту мать, о которой можно бы было подумать поначалу. Нидаэн говорила о Матери с большой буквы, той, что вершила судьбы, была хозяйкой жизни и смерти. – Зелья, яды, антидоты… в какой-то степени – это всё мой профиль, – женщина убрала в сумку закупоренную склянку, что до того вертела в руках, затем достала флягу с водой. Сделала внушительный глоток, потом – глоток поменьше. Предложила флягу собеседнице.
– Эльфы и люди имеют не так уж мало общего, – Нидаэн объясняла это, пожалуй, уже не в первый и не во второй раз. Многие из людей до сих пор воспринимали её народ как диковинных иномирцев. По сути, они и были такими: далёкими, чужими, со своими странными взглядами на жизнь, со своими секретами. Старухи с лицами девушек… Как вообще можно доверять кому-то, кто живёт вдвое, втрое, впятеро дольше и, при этом, не покрывается старческими морщинами? Но, отличаясь столь разительно, они были во многом схожи с людьми. Им было не чуждо ничто, так сказать, человеческое. Пусть многие из сестёр это упорно отрицали.
– Эльфы, как и люди, обладают разными способностями и талантами. Кто-то находит себя в жречестве, кто-то в алхимии и ле́карстве. Кто-то на военном поприще. Кто-то идёт в политику, кто-то становится тюремщиком. А кто-то другой – палачом. Кто-то прекрасный винодел, кто-то – мастер, создающий изысканную мебель. Мы разные. Занимаемся разными вещами. Но во всех нас сильна связь с магией этого мира. Мы её чувствуем, она течёт по нашим жилам, оттого и кажется, будто все эльфы – маги и алхимики. А ещё алхимия – это очень удобно, на самом деле. Повышает выживаемость в этом жестоком мире, – Нидаэн завершила свой короткий рассказ мрачной усмешкой. Она обвела взглядом тускло-сине-серую улицу, утопающую в предрассветных сумерках, встала, глянула на Рихель.
– Идёмте, Рихель Штайер. Скоро откроют аукцион. – Она направилась куда-то вглубь города. – Я намерена сварить вам ещё одну дозу сыворотки. Но не бесплатно. Этот человек заслуживает наказания, вы согласны? Однако, в одиночестве я разве что стёкла в его “приёмной” смогу расколотить булыжниками с мостовой. А это какая-то слишком скромная и незатейливая месть за подобное вероломство и жадность.
– А вот тут ты права, это уж точно! Я бы за такое повесила на площади…в назидание. - Она сделала небольшую паузу, - И повешу.
Женщины отправились к аукционному дому. Там всегда было людно, даже утром. Все артефакты и дорогие лоты, разумеется, продавались в закрытом порядке на особых приемах, но вот всякую шелуху, полезную и не очень, каждый волен был выставить на продажу через лавочника в палатке. У них всегда при себе стопка толстенных книг со списками продавцов, чтобы передать им прибыль, разумеется, отстегнув и себе процент. Не счесть сколько раз эти лавки пытались грабить, но частная охрана быстро разбиралась с жуликами, даже не давая шанса городской страже. Выручка каждый вечер заносилась в хранилище банка, так что далеко не многим удавалось ограбить аукциониста.
– Думаешь, тут твой порошок продаётся? Местные в основном хламом торгуют. Бедные скарбом, кто побогаче…брюликами всякими… Тут много кто разорился и пытается “держать лицо” распродавая наследство по аукционам.
– Не думаю, но знаю, – невозмутимо ответила Нидаэн, – конкретно этот порошок добывается близ Глиши и у аукционного дома есть контракт на поставку этого и многих других алхимических ингредиентов. Ингредиенты теперь куда проще покупать именно тут, нежели в лавке. Потому что, по сути, то, что продаётся в лавке – покупается здесь же. Подождите меня несколько минут здесь, Рихель, – она кивнула спутнице и прошла вперёд. Туда, где обступившая аукционистку толпа самоорганизовалась в подобие очереди. Очередь шла довольно быстро, и уже буквально через пять минут Нидаэн поприветствовала девушку, которую в Кальфеоне, наверное, знала каждая дворняжка.
– Синьорина Белуччи, – эльфийка улыбнулась как можно приветливее, – я хочу купить двенадцать унций порошка изначальности.
– Здравствуйте. В продаже по максимальной цене, – девушка пролистнула огромную книгу учёта и что-то пометила в ней.
– Не страшно. Вот сумма, – эльфийка передала девушке мешочек с серебром.
– Тогда держите номер лота, пройдите вон туда – и получите ваши двенадцать унций. Следующий!
Нидаэн вернулась с порошком. Выглядел он странно, завёрнутый то ли в бумагу, то ли в тряпицу, порошок с крупными гранулами розового цвета, напоминающий толчённый розовый кварц.
– Знаете, у Кальфеона много и недостатков, и достоинств… Но самое большое его достоинство в том, что здесь почти всегда и всё можно купить. Были бы деньги. Кстати, о деньгах… Сколько этот дряхлеющий крохобор с вас взял? Впрочем, сколько бы ни взял, я уверена, мы найдём способ вытрясти с него всё до последней монеты.
– Эти деньги дались мне легко - легко и ушли. Такие как он сидят на своем золоте, словно хиленькие драконы. Копят на старость и боятся до нее не дожить. – Штайер с интересом рассматривала порошок, как взгляд зацепился за скрытую под бинтами руку. – Что с рукой? Ты ведь из-за неё обращалась?
В её лице лишь где-то отдаленно брезжило любопытство, но в большей степени оно оставалось спокойным и хмурым. Вряд ли одна калека будет потешаться над другой, хотя и таких примеров немало.
Wellerman- Сообщения : 18
Дата регистрации : 2022-02-06
Возраст : 24 -
Лелианте, Лонгрен и Нидаэн поставили лайк
Re: Свет мой, зеркальце
автор Wellerman Ср Апр 19, 2023 11:25 am
– Как много вы знаете об эльфах, Рихель? – Подумав немного над вопросом своей новой знакомой, Нидаэн начала свой рассказ издалека. – Наше священное древо, Трасил, впитало в себя проклятье Иссохших Земель. Впитало с почвой, влагой, с воздухом. Древо, к которому сёстры привили ветвь Камасильва, было поражено проклятьем. Мы стали называть его проклятьем К’Трана. Мы, эльфы, связаны с магией этого мира через Древо-маяк. У гарнелей это Камасильв. У нас – Трасил. Без силы Древа, что мы черпаем, мы практически немы, слепы и глухи. В переносном, разумеется, смысле… Но мы становимся слабыми. Уязвимыми. Мы становимся… Почти как люди, если оторвать нас от Древа. Наше Древо оказалось проклято, питаясь его силой и магией, мы впускаем в себя его скверну. Скверна разливается по нашим жилам, заставляет нас всё чаще и чаще прибегать к силе Древа. Мы становимся зависимы от него, словно от наркотика. Мы становимся алчны. Эта алчность и жажда силы Древа туманит разум, лишает воли, превращает нас в отдалённое подобие разумных существ, – Нидаэн достала ступку и пестик, уселась на каменные ступени, и принялась толочь розовые кристаллы, чтобы они стали ещё мельче.
– Те сёстры, что поддались алчности, теряют рассудок и становятся… Падшими. Стать Падшей – это хуже, чем умереть. Поэтому многие из сестёр, и я в их числе, предпочитают другую участь. Чтобы сохранить себя и свой разум от алчности, мы создали лекарство. Оно помогает алчущим сёстрам вернуть свой рассудок и разум. Но взамен ты получаешь проклятие замедленного действия. Ты живёшь, ты чувствуешь, дышишь, ты – это ты, и ты принадлежишь себе, но твоё тело медленно, дюйм за дюймом превращается в дерево. Такова моя цена за то, чтобы не лишиться разума и не обезуметь, как моя… – Нидаэн запнулась, поймав себя на мысли, что слишком уж доверилась малознакомой женщине. – Не важно… В общем, это проклятье одеревенения. Оно пожирает плоть, превращая её в дерево. У меня поражена рука до локтя и нога до бедра. И это растёт с каждым днём. Однажды оно доползёт до сердца и… Всё. Я стану причудливым деревом, по мне будут лазать белки, на моих руках будут вить гнёзда птицы… Медведи будут точить свои когти. И так далее, и тому подобное. Вот что с моей рукой, Рихель, – Нидаэн закончила перемалывать содержимое ступки, достала из сумки какие-то склянки с жидкостями разного цвета, смешала, высыпала в смесь порошок, закупорила и принялась взбалтывать. Когда получившаяся жидкость вспенилась и приобрела ярко-пурпурный оттенок, Нидаэн посмотрела на сыворотку на просвет, оценивая цвет и консистенцию. Оставшись довольна, она передала склянку Штайер.
– Пейте не торопясь.
Когда Рихель выпила сыворотку, Нидаэн забрала у неё склянку и протянула бурдючок с водой – запить горечь.
– А вы? Что за беда приключилась с вами? – Нидаэн посмотрела в глаза Рихель, – ранение в бою или несчастный случай?
- Ха, это самое обидное напоминание о том, что жизнь непредсказуема. Казалось бы, военным положено получать ранения в бою...Эти же я получила во сне. Проклятые мятежники среди крестьян подожгли казарму посреди ночи. - Поморщившись от послевкусия, она все же выдавила из себя кривую улыбку, - Зато другие шрамы перекрыли. Менее симпатичные.
Как же вязало во рту, приходилось постоянно сглатывать слюну и сдерживать навязчивую тошноту. - ... Мне было бы все равно как умереть. - Конечно. в её понимании лишиться рассудка и равнялось смерти, ведь что мы такое, как не наше сознание, управляющее телом, - Но это та ещё подлость. - Она кивнула ей на руку. - Хоть и поэтичная.
– Те сёстры, что поддались алчности, теряют рассудок и становятся… Падшими. Стать Падшей – это хуже, чем умереть. Поэтому многие из сестёр, и я в их числе, предпочитают другую участь. Чтобы сохранить себя и свой разум от алчности, мы создали лекарство. Оно помогает алчущим сёстрам вернуть свой рассудок и разум. Но взамен ты получаешь проклятие замедленного действия. Ты живёшь, ты чувствуешь, дышишь, ты – это ты, и ты принадлежишь себе, но твоё тело медленно, дюйм за дюймом превращается в дерево. Такова моя цена за то, чтобы не лишиться разума и не обезуметь, как моя… – Нидаэн запнулась, поймав себя на мысли, что слишком уж доверилась малознакомой женщине. – Не важно… В общем, это проклятье одеревенения. Оно пожирает плоть, превращая её в дерево. У меня поражена рука до локтя и нога до бедра. И это растёт с каждым днём. Однажды оно доползёт до сердца и… Всё. Я стану причудливым деревом, по мне будут лазать белки, на моих руках будут вить гнёзда птицы… Медведи будут точить свои когти. И так далее, и тому подобное. Вот что с моей рукой, Рихель, – Нидаэн закончила перемалывать содержимое ступки, достала из сумки какие-то склянки с жидкостями разного цвета, смешала, высыпала в смесь порошок, закупорила и принялась взбалтывать. Когда получившаяся жидкость вспенилась и приобрела ярко-пурпурный оттенок, Нидаэн посмотрела на сыворотку на просвет, оценивая цвет и консистенцию. Оставшись довольна, она передала склянку Штайер.
– Пейте не торопясь.
Когда Рихель выпила сыворотку, Нидаэн забрала у неё склянку и протянула бурдючок с водой – запить горечь.
– А вы? Что за беда приключилась с вами? – Нидаэн посмотрела в глаза Рихель, – ранение в бою или несчастный случай?
- Ха, это самое обидное напоминание о том, что жизнь непредсказуема. Казалось бы, военным положено получать ранения в бою...Эти же я получила во сне. Проклятые мятежники среди крестьян подожгли казарму посреди ночи. - Поморщившись от послевкусия, она все же выдавила из себя кривую улыбку, - Зато другие шрамы перекрыли. Менее симпатичные.
Как же вязало во рту, приходилось постоянно сглатывать слюну и сдерживать навязчивую тошноту. - ... Мне было бы все равно как умереть. - Конечно. в её понимании лишиться рассудка и равнялось смерти, ведь что мы такое, как не наше сознание, управляющее телом, - Но это та ещё подлость. - Она кивнула ей на руку. - Хоть и поэтичная.
***
Этой ночью ей снился сад из несчастных эльфиек, ставших деревьями и плачущими где-то глубоко под корой, пока их безумные сестры тупили свои клинки об их ветви.
Остановиться на ночь они решили вместе, в крошечной гостинице за углом от злополучной таверны.
Почему-то Хель не снимала капюшона до самой комнаты, и зарегистрировать их она попросила на имя Нидаэн и какую-то В. Элéрман. Она точно не хотела наследить в Кальфеоне.
Остановиться на ночь они решили вместе, в крошечной гостинице за углом от злополучной таверны.
Почему-то Хель не снимала капюшона до самой комнаты, и зарегистрировать их она попросила на имя Нидаэн и какую-то В. Элéрман. Она точно не хотела наследить в Кальфеоне.
Wellerman- Сообщения : 18
Дата регистрации : 2022-02-06
Возраст : 24 -
Лелианте, Лонгрен и Нидаэн поставили лайк
Re: Свет мой, зеркальце
автор Нидаэн Чт Апр 27, 2023 8:04 pm
Решив не вмешиваться в причины, по которым Рихель назвала другое имя, Нидаэн ни о чём не расспрашивала. В конце концов, каждый имеет право на секреты. Пусть свои секреты Нидаэн хранила не слишком крепко, они у неё тоже были и ей бы не хотелось, чтобы её расспрашивали.
Едва забрезжил поутру свет, Нидаэн взялась проверять свою руку снова. Хорошо бы раздобыть где-то алхимический инструментарий, и побыстрее. Ещё несколько дней без альма-деллоции могут стоить ей ещё одного дюйма кожи. Эльфийка уселась у окна, размотала бинты, поднесла руку под косые солнечные лучи, что падали из окна на щербатый стол. Она придирчиво изучила каждый дюйм изуродованной проклятьем руки, ощупала каждый бугорок. Кажется, со вчерашнего дня ничего не изменилось. Пока что.
Она перевела взгляд на пробуждающуюся ото сна улицу и увидела нечто любопытное. На втором этаже той самой таверны, где обстряпывал свои делишки Маэстро, отворились ставни окна и какая-то щуплая фигура, высунувшись и осмотревшись, стала из этого самого окна вылезать.
Рассмотреть кто это с такого расстояния было невозможно, к тому же фигура предусмотрительно скрыла себя плащом и маской. Фигура спрыгнула из окна на четвереньки. Поднялась, брезгливо отряхнула перчатки и, ещё раз осмотревшись, запахнула ворот плаща и сердито просеменила куда-то дальше, вглубь подворотен, в сторону городских трущоб. Фигура была сухонькая, сутулая и отдалённо напоминала комплекцией того самого Маэстро, будь он неладен.
Нидаэн повернулась в сторону кровати. Кажется, Рихель всё ещё спала?
В любом случае, пытаться её сейчас растолкать и тащить за собой в попытке преследования — слишком большая трата времени. Эльфийка опрометью выбежала из комнаты и бросилась на улицу, надеясь догнать и выследить жадного шарлатана. Один в трущобах он был куда более лёгкой добычей, чем в окружении своих амбалов-наёмников. Странно, что он отправился куда-то один. Нидаэн это казалось нелогичным. Разве что... Тайная встреча? Да и он ли это вообще? Быть может, её воображение играет с ней злую шутку?
Нидаэн завернула за тот же угол, где скрылся по направлению к трущобам предполагаемый Маэстро, прошла до конца улицы и беспомощно осмотрелась по сторонам: нигде не было и следа фигуры в плаще и маске. Свернув наугад в какой-то переулок, она увидела замшелые, полуразрушенные надгробия и услышала чьё-то бормотание. Задержав дыхание от волнения и азарта, Нидаэн пригнулась и стала вглядываться в источник звука сквозь заросли кустарника.
— Этого мало, Серый. — Нидаэн услышала голос, пропитанный ледяной надменностью. С акцентом, который невозможно спутать ни с каким другим. Говорившая женщина была ахибом, в этом у Нидаэн не было никаких сомнений.
— Местные несут мне деньги теперь не слишком охотно, госпожа. Мне кажется, нужно сменить город. Ещё немного и меня раскроют. Нагрянут власти! Позавчера вечером ко мне приходила эльфийка. С деревянной рукой. Она что-то знает. Она что-то поняла! — Маэстро заметно тараторил и нервничал, громко шепча и выплёвывая слова.
— С деревянной рукой? Ты выяснил её имя?
— Нет, моя госпожа. Она вырвалась и принялась вопить на весь трактир про Иллюзию.
Раздалась звонкая пощёчина.
— Как ты посмел упустить её, червь? Почему не велел своим людям схватить её?
— Виноват! Боги, я виноват. Простите меня, умоляю вас, госпожа, простите и на наказывайте. Я велю разыскать её. У неё приметная внешность, мои люди её разыщут в два счёта...
Нидаэн боролась с желанием немедленно отсюда сбежать, пока её не заметили и не пришибли прямо на месте, но и дослушать разговор было важно. Необходимо было понять, кто эта женщина и какого беса ахиб, с помощью своего раба, толкает здесь, в Кальфеоне, запрещённое и засекреченное Смотрителями Терний зелье.
Подумав крепко, Нидаэн всё-таки решилась оставить слежку, вернуться к Рихель в гостиницу и рассказать, что она только что услышала. Вернувшись, она с порога озадачила свою напарницу по несчастью новыми сведениями:
— Рихель, дело приняло нешуточный оборот. Этот придурок Маэстро — чей-то раб. И как я могла не заметить на нём оков? Ох, Матерь. Дело плохо. За этим стоят ахибы. Точнее... Какая-то одна. И, хуже того, она велела своему рабу найти меня и притащить к ней. В этой гостинице оставаться нельзя. Здесь они быстро меня найдут.
Едва забрезжил поутру свет, Нидаэн взялась проверять свою руку снова. Хорошо бы раздобыть где-то алхимический инструментарий, и побыстрее. Ещё несколько дней без альма-деллоции могут стоить ей ещё одного дюйма кожи. Эльфийка уселась у окна, размотала бинты, поднесла руку под косые солнечные лучи, что падали из окна на щербатый стол. Она придирчиво изучила каждый дюйм изуродованной проклятьем руки, ощупала каждый бугорок. Кажется, со вчерашнего дня ничего не изменилось. Пока что.
Она перевела взгляд на пробуждающуюся ото сна улицу и увидела нечто любопытное. На втором этаже той самой таверны, где обстряпывал свои делишки Маэстро, отворились ставни окна и какая-то щуплая фигура, высунувшись и осмотревшись, стала из этого самого окна вылезать.
Рассмотреть кто это с такого расстояния было невозможно, к тому же фигура предусмотрительно скрыла себя плащом и маской. Фигура спрыгнула из окна на четвереньки. Поднялась, брезгливо отряхнула перчатки и, ещё раз осмотревшись, запахнула ворот плаща и сердито просеменила куда-то дальше, вглубь подворотен, в сторону городских трущоб. Фигура была сухонькая, сутулая и отдалённо напоминала комплекцией того самого Маэстро, будь он неладен.
Нидаэн повернулась в сторону кровати. Кажется, Рихель всё ещё спала?
В любом случае, пытаться её сейчас растолкать и тащить за собой в попытке преследования — слишком большая трата времени. Эльфийка опрометью выбежала из комнаты и бросилась на улицу, надеясь догнать и выследить жадного шарлатана. Один в трущобах он был куда более лёгкой добычей, чем в окружении своих амбалов-наёмников. Странно, что он отправился куда-то один. Нидаэн это казалось нелогичным. Разве что... Тайная встреча? Да и он ли это вообще? Быть может, её воображение играет с ней злую шутку?
Нидаэн завернула за тот же угол, где скрылся по направлению к трущобам предполагаемый Маэстро, прошла до конца улицы и беспомощно осмотрелась по сторонам: нигде не было и следа фигуры в плаще и маске. Свернув наугад в какой-то переулок, она увидела замшелые, полуразрушенные надгробия и услышала чьё-то бормотание. Задержав дыхание от волнения и азарта, Нидаэн пригнулась и стала вглядываться в источник звука сквозь заросли кустарника.
— Этого мало, Серый. — Нидаэн услышала голос, пропитанный ледяной надменностью. С акцентом, который невозможно спутать ни с каким другим. Говорившая женщина была ахибом, в этом у Нидаэн не было никаких сомнений.
— Местные несут мне деньги теперь не слишком охотно, госпожа. Мне кажется, нужно сменить город. Ещё немного и меня раскроют. Нагрянут власти! Позавчера вечером ко мне приходила эльфийка. С деревянной рукой. Она что-то знает. Она что-то поняла! — Маэстро заметно тараторил и нервничал, громко шепча и выплёвывая слова.
— С деревянной рукой? Ты выяснил её имя?
— Нет, моя госпожа. Она вырвалась и принялась вопить на весь трактир про Иллюзию.
Раздалась звонкая пощёчина.
— Как ты посмел упустить её, червь? Почему не велел своим людям схватить её?
— Виноват! Боги, я виноват. Простите меня, умоляю вас, госпожа, простите и на наказывайте. Я велю разыскать её. У неё приметная внешность, мои люди её разыщут в два счёта...
Нидаэн боролась с желанием немедленно отсюда сбежать, пока её не заметили и не пришибли прямо на месте, но и дослушать разговор было важно. Необходимо было понять, кто эта женщина и какого беса ахиб, с помощью своего раба, толкает здесь, в Кальфеоне, запрещённое и засекреченное Смотрителями Терний зелье.
Подумав крепко, Нидаэн всё-таки решилась оставить слежку, вернуться к Рихель в гостиницу и рассказать, что она только что услышала. Вернувшись, она с порога озадачила свою напарницу по несчастью новыми сведениями:
— Рихель, дело приняло нешуточный оборот. Этот придурок Маэстро — чей-то раб. И как я могла не заметить на нём оков? Ох, Матерь. Дело плохо. За этим стоят ахибы. Точнее... Какая-то одна. И, хуже того, она велела своему рабу найти меня и притащить к ней. В этой гостинице оставаться нельзя. Здесь они быстро меня найдут.
Нидаэн- Сообщения : 26
Дата регистрации : 2022-09-22
Откуда : Одираксия
Лонгрен и Wellerman поставили лайк
Re: Свет мой, зеркальце
автор Wellerman Сб Апр 29, 2023 7:49 am
— Тогда нам лучше съехать. - Она поднялась с кровати и собрала весь свой скарб в сумку.
О журнале посетителей беспокоиться нет смысла, даже если вырвать страницу, то ее отсутствие выдаст их с головой, да и эльф слишком уж приметен в этих краях.
В толпе смешаться не получится в такой ранний час, так что решено было выйти по крыше. Тени двух женщин на земле, конечно, привлекли бы внимание, но если быть осторожными...Стоило рискнуть. Во всяком случае, это лучше, чем идти через парадный, там уже могут ждать.
— Так и что это за краля, не разглядела? - Вымученно прокряхтела Хель, влезая в одно из окон соседнего дома. Городское общежитие для беспризорников. Запах стоящий, но зато никому и дела нет кто тут шастает. - И как она сюда попала? Разве это не злющие бабы, какое им дело до людей?
Пыльная комната с окном без ставней оказалась чердаком. Однако, по россыпи следов на полу можно додуматься, что он пользуется популярностью как раз для таких вылазок на крышу. Всюду лежали старые куски ткани, возможно когда-то служившие коврами или пледами, грязные пустые бутылки, кости и косточки. Какая-то своя трущобная романтика, очевидно. Сколько тут было зачато граждан Кальфеона? Этого лучше не знать.
С лестницы на жилой этаж тянуло потом, ночными горшками и похлёбкой из речного сома, выловленного только сегодня, но от этого не легче. Вонь ужасная. И даже сосущее чувство голода меркло на её фоне.
О журнале посетителей беспокоиться нет смысла, даже если вырвать страницу, то ее отсутствие выдаст их с головой, да и эльф слишком уж приметен в этих краях.
В толпе смешаться не получится в такой ранний час, так что решено было выйти по крыше. Тени двух женщин на земле, конечно, привлекли бы внимание, но если быть осторожными...Стоило рискнуть. Во всяком случае, это лучше, чем идти через парадный, там уже могут ждать.
— Так и что это за краля, не разглядела? - Вымученно прокряхтела Хель, влезая в одно из окон соседнего дома. Городское общежитие для беспризорников. Запах стоящий, но зато никому и дела нет кто тут шастает. - И как она сюда попала? Разве это не злющие бабы, какое им дело до людей?
Пыльная комната с окном без ставней оказалась чердаком. Однако, по россыпи следов на полу можно додуматься, что он пользуется популярностью как раз для таких вылазок на крышу. Всюду лежали старые куски ткани, возможно когда-то служившие коврами или пледами, грязные пустые бутылки, кости и косточки. Какая-то своя трущобная романтика, очевидно. Сколько тут было зачато граждан Кальфеона? Этого лучше не знать.
С лестницы на жилой этаж тянуло потом, ночными горшками и похлёбкой из речного сома, выловленного только сегодня, но от этого не легче. Вонь ужасная. И даже сосущее чувство голода меркло на её фоне.
Wellerman- Сообщения : 18
Дата регистрации : 2022-02-06
Возраст : 24 -
Лелианте, Лонгрен и Нидаэн поставили лайк
Re: Свет мой, зеркальце
автор Нидаэн Вс Апр 30, 2023 9:22 pm
Нидаэн следовала за Рихель тенью, полагаясь на её уверенность. То, что женщина знает город как свои пять пальцев, Нидаэн уже поняла, сложив то, что она успела подметить и то, что Рихель поведала ей сама.
— Так вот как нас рисуют здесь, в Кальфеоне? Молва беспощадна. Впрочем, я не удивлена. Услышав слово "ахиб" многие представляют красноглазых полуголых воительниц на саллунах. С плетями и копьями... Жди от таких если не беды, то проблем точно, да? — Вопрос, впрочем, был риторическим.
Нидаэн запрыгнула вслед за Рихель в окно, приземлилась на пыльный пол, брезгливо дёрнулись крылья её острого носа. Но она смолчала. Вонь нечистот — меньшая из зол, что может приключиться сейчас с ней в данных обстоятельствах.
— Нет, кралю я не рассмотрела. Я видела лишь высокую фигуру в плаще, волосы забраны. Маска на лице. Я даже не поняла, отступница она или нет. — Нидаэн сняла с плеча сумку и поставила её на пол. Села на корточки рядом.
— Отступницы — это те, кто поддержал Сефер. Она критикует королеву, обвиняет её в подмахивании гарнелям и презирает людей. Предполагаю, что славой "злющих баб" мы обязаны именно им. Хотя, — Нидаэн о чём-то задумалась, глядя на кусочек неба, что был виден из окна, — я почти уверена, что хозяйка этого Маэстро связана с Библиотекой Стальных Терний. Иначе откуда бы ей знать об Иллюзии? Или она сама — Смотрительница, или знакома с одной из них. Смотрители Терний — это... организация, которая служит королеве Вьентиано. Мы... Они находятся в прямом её подчинении. Что-то вроде... Особого корпуса, который занимается изучением наследия древних Орзерков, научными разработками и даже шпионажем. Быть Смотрителем — большая честь, они проходят строгий отбор и... Мне слабо верится, что ахиб, снабдившаяя Маэстро этим рецептом, приехала сюда ради наживы. Мне кажется, у неё политические мотивы. Её сюда прислали. Но только кто? — Нидаэн повернулась к Рихель и вопросительно на неё уставилась, словно бы ожидая от неё разгадки.
— Одно я знаю точно, Рихель. Редкий раб не желает снять оковы и освободиться от своей рабской участи. Даже если этот раб сыт, здоров, окружён заботой и любовью. Сколько волка не корми... кхм... Неудачное сравнение, но суть, думаю, ясна. Нужно поймать Маэстро и предложить ему свободу. В обмен на сведения, разумеется. Но я понятия не имею, как нам его выследить и поймать в новых обстоятельствах. Он же, наверное, везде теперь будет ходить со своими амбалами.
— Так вот как нас рисуют здесь, в Кальфеоне? Молва беспощадна. Впрочем, я не удивлена. Услышав слово "ахиб" многие представляют красноглазых полуголых воительниц на саллунах. С плетями и копьями... Жди от таких если не беды, то проблем точно, да? — Вопрос, впрочем, был риторическим.
Нидаэн запрыгнула вслед за Рихель в окно, приземлилась на пыльный пол, брезгливо дёрнулись крылья её острого носа. Но она смолчала. Вонь нечистот — меньшая из зол, что может приключиться сейчас с ней в данных обстоятельствах.
— Нет, кралю я не рассмотрела. Я видела лишь высокую фигуру в плаще, волосы забраны. Маска на лице. Я даже не поняла, отступница она или нет. — Нидаэн сняла с плеча сумку и поставила её на пол. Села на корточки рядом.
— Отступницы — это те, кто поддержал Сефер. Она критикует королеву, обвиняет её в подмахивании гарнелям и презирает людей. Предполагаю, что славой "злющих баб" мы обязаны именно им. Хотя, — Нидаэн о чём-то задумалась, глядя на кусочек неба, что был виден из окна, — я почти уверена, что хозяйка этого Маэстро связана с Библиотекой Стальных Терний. Иначе откуда бы ей знать об Иллюзии? Или она сама — Смотрительница, или знакома с одной из них. Смотрители Терний — это... организация, которая служит королеве Вьентиано. Мы... Они находятся в прямом её подчинении. Что-то вроде... Особого корпуса, который занимается изучением наследия древних Орзерков, научными разработками и даже шпионажем. Быть Смотрителем — большая честь, они проходят строгий отбор и... Мне слабо верится, что ахиб, снабдившаяя Маэстро этим рецептом, приехала сюда ради наживы. Мне кажется, у неё политические мотивы. Её сюда прислали. Но только кто? — Нидаэн повернулась к Рихель и вопросительно на неё уставилась, словно бы ожидая от неё разгадки.
— Одно я знаю точно, Рихель. Редкий раб не желает снять оковы и освободиться от своей рабской участи. Даже если этот раб сыт, здоров, окружён заботой и любовью. Сколько волка не корми... кхм... Неудачное сравнение, но суть, думаю, ясна. Нужно поймать Маэстро и предложить ему свободу. В обмен на сведения, разумеется. Но я понятия не имею, как нам его выследить и поймать в новых обстоятельствах. Он же, наверное, везде теперь будет ходить со своими амбалами.
Нидаэн- Сообщения : 26
Дата регистрации : 2022-09-22
Откуда : Одираксия
Лелианте и Лонгрен поставили лайк
Re: Свет мой, зеркальце
автор Wellerman Ср Май 03, 2023 11:43 am
— М-да, ни надежды, что он нас двоих не запомнил. - Штайер усмехнулась и потёрла подбородок, спускаясь по лестнице на улицу, - Можно подослать кого. Кто попросит ушлого пройти с ним. - Она недолго молчала, ведя Нидаэн по протухшим улочкам трущоб в сторону северо-западных ворот.
Убедительным доводом покинуть город стала идея заманить Маэстро куда-то в окраину. Пускай, мол, приходит с амбалами, Рихель о них позаботится, в этом она заверила, но вод подмогу позвать не смогут, шумиху не поднимут и от хозяйки, вероятно, будет далеко, а потому вдохнет посвободнее без её давления. Когда ты приметная личность, шататься туда-сюда через ворота не стоит, это точно.
Убедительным доводом покинуть город стала идея заманить Маэстро куда-то в окраину. Пускай, мол, приходит с амбалами, Рихель о них позаботится, в этом она заверила, но вод подмогу позвать не смогут, шумиху не поднимут и от хозяйки, вероятно, будет далеко, а потому вдохнет посвободнее без её давления. Когда ты приметная личность, шататься туда-сюда через ворота не стоит, это точно.
***
— Она ведь знает что за фогань эта Иллюзия, сама ею наверняка не пользуется. А незаметно пролезть в стены Кальфеона не так-то просто, так что...думаю, она где-то в городе. И он с ней рядом... - Женщина со шрамом склонилась над столом с одинокой тарелкой чечевичного супа, который только и успели подать в захудалой таверне за городом совершенно не ожидая гостей. О вина тут и не нюхали, поэтому на очереди в заказе был чай для Нидаэн и кружка самогона для бывшего офицера. - Сдаётся мне, он не устоит перед неплохой оплатой, деньги разум ему застилают, раз он тебя взял в оборот видя что ты ...Как тебя правильно? Ахиб? - Хель почесала висок, только бы не вши. - Подкупим его каким-нибудь ребенком, что попросит помощи для матери. - Пальцем на грязном столе она рисовала дугообразные стрелочки одну за другой. - В первый день придёт и только спросит. Пообещает денег, скажем, приданое сестры, пообещает привести мать. А через пару дней придет снова и будет на коленях умолять пойти с ним, ведь матери совсем плохо, ходить разучилась. - Она усмехнулась, - Важно, чтоб не сразу звал. А то догадается ещё. Ну, знаешь, есть же у него голова на плечах... Так и поговорим.
Wellerman- Сообщения : 18
Дата регистрации : 2022-02-06
Возраст : 24 -
Лонгрен и Нидаэн поставили лайк
Re: Свет мой, зеркальце
автор Нидаэн Чт Июн 22, 2023 2:37 pm
Нидаэн следила за тем, как Рихель вырисовывала на щербатом столе фигуры и обдумывала её слова. План звучал складно, как песня.
У стойки, где сальным тряпьём хозяйка протирала кружки, топтался с метлой чумазый мальчишка лет девяти. Эльфийка подозвала мальчонку к ним с Рихель. Пацан глянул исподлобья сперва на остроухую, потом на её странную спутницу с ожогом в пол-лица. Опасливо прижался к стойке.
— Чего встал как вкопанный? — прилетело мальчугану тряпкой по голове от хозяйки. — Ступай к посетителям, малахольный! Толку от тебя, что от таракана, дармоед несчастный. Он сейчас подойдёт! — Уверила гостий полноватая хозяйка и, чтобы придать пацанёнку скорости в нужном направлении, снова хлестнула его по спине тряпьём, которым тёрла посуду.
Мальчик подошёл.
— Чего изволите? — Хмуро, вымученно и сквозь зубы спросил он, с опаской поглядывая на посетительниц, точно его сейчас будут бить.
— А ну, повежливей там! – Гаркнула на мальчика тётка-трактирщица. — От мало тебя сестра-то моя порола, упокой Эллиан её душу на небесах! Выросло бесы знает что, недоразумение косноязычное. — Тётка швырнула тряпку на стойку, подобрала юбку с передником и выплыла из-за стойки точно баржа. Степенно и осанисто подошла к столу.
— Чего гости изволят? — Трактирщица добавила в голос столько мёда, сколько смогла. — А ты, пшёл отсюда с глаз моих, малахольный.
— Нет-нет! — Запротестовала Нидаэн, — Подождите отсылать мальчика. У нас с моей... Подругой, – Нидаэн чуть запнулась, прикидывая, как лучше обозначить Рихель, — к вам и вашему... Племяннику? Деловое предложение. Мальчик может неплохо заработать.
— Чегооо? — Возмущённо протянула тётка, глядя по-очереди то на одну, то на другую посетительницу. — Он-то? Бестолочь эта? Да какая ж вам с него может польза быть? Этот дармоед и тарелки нормально не вымоет.
У стойки, где сальным тряпьём хозяйка протирала кружки, топтался с метлой чумазый мальчишка лет девяти. Эльфийка подозвала мальчонку к ним с Рихель. Пацан глянул исподлобья сперва на остроухую, потом на её странную спутницу с ожогом в пол-лица. Опасливо прижался к стойке.
— Чего встал как вкопанный? — прилетело мальчугану тряпкой по голове от хозяйки. — Ступай к посетителям, малахольный! Толку от тебя, что от таракана, дармоед несчастный. Он сейчас подойдёт! — Уверила гостий полноватая хозяйка и, чтобы придать пацанёнку скорости в нужном направлении, снова хлестнула его по спине тряпьём, которым тёрла посуду.
Мальчик подошёл.
— Чего изволите? — Хмуро, вымученно и сквозь зубы спросил он, с опаской поглядывая на посетительниц, точно его сейчас будут бить.
— А ну, повежливей там! – Гаркнула на мальчика тётка-трактирщица. — От мало тебя сестра-то моя порола, упокой Эллиан её душу на небесах! Выросло бесы знает что, недоразумение косноязычное. — Тётка швырнула тряпку на стойку, подобрала юбку с передником и выплыла из-за стойки точно баржа. Степенно и осанисто подошла к столу.
— Чего гости изволят? — Трактирщица добавила в голос столько мёда, сколько смогла. — А ты, пшёл отсюда с глаз моих, малахольный.
— Нет-нет! — Запротестовала Нидаэн, — Подождите отсылать мальчика. У нас с моей... Подругой, – Нидаэн чуть запнулась, прикидывая, как лучше обозначить Рихель, — к вам и вашему... Племяннику? Деловое предложение. Мальчик может неплохо заработать.
— Чегооо? — Возмущённо протянула тётка, глядя по-очереди то на одну, то на другую посетительницу. — Он-то? Бестолочь эта? Да какая ж вам с него может польза быть? Этот дармоед и тарелки нормально не вымоет.
Нидаэн- Сообщения : 26
Дата регистрации : 2022-09-22
Откуда : Одираксия
Лонгрен поставил(а) лайк
Страница 1 из 1
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения|
|
|