Конкурс "Стань защитником Каракатицы!"

Эта история произошла, когда Харгрим только переехал в Кальфеон. Он тогда работал на Лилвейна - местного управляющего, а в свободное время осваивал кулинарию, поскольку денег на походы в трактир у него не было. В этот день его наградой за усердие и трудолюбие была большая запеченная птица с винным уксусом и виноградным маслом, которая выглядела и пахла тем вкуснее, чем голоднее был Харгрим после тяжелой рабочей смены.



Поставив готовое блюдо на стол и потянувшись к солонке («соль по вкусу» была последним ингридиентом в этом кулинарном шедевре) он обнаружил, что она совершенно пуста. Прорычав что-то нечленораздельное то ли о дырявом мешке для соли, то ли о дырявой голове, Харгрим вытер рукой слюну с уголка губ, встал и вышел в базарный гул городских улиц, рассчитывая поскорее исправить досадное недоразумение и запустить зубы в тёплую сочную плоть курицы.
На Кальфеонские трущобы стремительно надвигалась ночь. Казалось, что огромные щупальца утягивают солнце за горизонт, а оно беспомощно испускает свои последние лучи. Петляя узкими улочками в этой темноте, Харгрим вдруг услышал звуки, выбивающиеся из привычного городского шума. Это была смесь брани, детского плача и грубого баса. Несколько поворотов спустя перед ним открылся источник этих звуков: здоровенный детина в каком-то то ли шлеме, то ли маске, с тесаком за спиной склонился над девушкой и ребенком лет двенадцати. Девушка держалась за лицо, рука бандита была занесена для следующего удара. Эту картину дополняла отважная старуха в широкополой шляпе, стоявшая в самом центре событий и поносившая здоровяка на чём свет стоит.



Появление еще одного потенциального участника не осталось незамеченным этой разношерстной компанией - разбойник повернул голову в его сторону, оценивая степень угрозы, а девушка подняла свои большие глаза цвета морской волны, в которых читалась мольба о помощи. Капюшон при этом упал с её головы и светлые длинные волосы рассыпались по плечам. Ах, как же она была красива! Её легко можно было представить на пышном балу кальфеонской знати, но никак не ночью в каком-то грязном тряпье посреди трущоб. За один её взгляд хотелось отдать жизнь, а за честь такой прекрасной дамы с превеликим удовольствием сразился бы любой благородный рыцарь королевства. Кто знает, может она и вправду имела отношение к кальфеонскому двору или даже, чем чёрт не шутит, к «Каракатице». Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Харгрима. Сердце бешено застучало и он сам не понял, как его кулаки сжались. Мгновение спустя он уже с громким рыком летел на гиганта, совершенно позабыв и о тесаке, и о старухе неподалёку, ни на миг не прерывавшей свою хулу. Разбойник не первый день был на улицах и по движениям с первого взгляда узнал не воина, а простого работягу, "которому смазливая мордашка какой-то нищенки начисто отбила ум". И хотя Харгрим был довольно силён, в настоящей уличной драке решал опыт и умение эту силу приложить. "Сейчас я его голыми руками", - заносчиво подумал бандит, делая привычный замах своей огромной лапищей, но Харгрим ловко увернулся от просвистевшего над ухом кулака и нанёс удар в тело обидчика.



Завязалась драка. Удары сыпались градом, но не зря гиганты славятся своей выносливостью - будь хоть один из них обычным человеком, бой был бы уже окончен. Вдруг рядом проскользнули две серые тени. Это та самая девушка, неограненный алмаз в грязи трущоб, оправившись от шока, схватила за руку своего младшего товарища и, стараясь быть как можно незаметнее, кошкой промчалась мимо дерущихся, юркнув в тёмный проулок и затерявшись в лабиринте улиц. Провожая взглядом эти светлые, как совсем молодая кукуруза на ферме Марака, волосы, Харгрим почувствовал умиротворение. Ярость утихала. Титул защитника слабых и угнетенных, признание толпы, молва о народном мстителе, награда от властей за наведение порядка на улицах. Ни одна из этих его фантазий всё равно не смогла бы сравниться с чувством, которое он испытывал в этот момент. Момент, однако, был совершенно неподходящим. Противник воспользовался секундной заминкой и провёл мощную серию ударов прямо в образовавшуюся брешь в обороне. Наступила тьма.
Первым ощущением, прорвавшимся за завесу сознания была боль. Всепоглощающая боль, пульсирующая во всём теле. Воспоминания прошедшей ночи вспыхивали и сменяли друг друга как калейдоскоп: шляпа старухи, плач ребенка, маска бандита, огромный тесак и неземная красота таинственной незнакомки. Гигант открыл один глаз, с трудом поднялся на руках и огляделся. Никого уже не было. Он лежал на животе рядом с городской стеной, его одежда была изорвана в клочья, голова раскалывалась, второй глаз заплыл.



Над Кальфеоном разливался рассвет, озаряя башню валькирий. Кое-как опершись на кусок стены и оглядывая спящий город, Харгрим встречал первые лучи восходящего солнца, но его мысли теперь заполняла только она...

Та, ради которой он чуть не лишился жизни...:

Несмотря на все предрассудки, кладбище было отнюдь не тихим местом. Погост на окраине Кальфеона, еще и расположенный в самом бедном районе, точно брошенная народу кость, жил своей, незаметной для остальных, жизнью, изредка прорываясь проросшим не там кустом через ограду или завалившимся могильным камнем. Два раза в год, ветви раскидистого дуба становились отчим домом для выводка птенцов какой-то птицы, а местные коты, еще не сьеденные нищими и ополченцами, облюбовывали каменное ограждение, греясь в лучах дружелюбного солнца. В остальное же время мертвые оставались таковыми, не вмешиваясь в размеренный быт и не напоминая о себе живым.

Посреди их царства Мин выглядел инородно, но как-то не слишком живо, точно часть мужчины уже была за гранью и от отречения оставалось едва ли полшага, которые он не мог позволить себе сделать, взяв на себя ответственность за покой мертвых. Тяжкая ноша, легшая на широкие плечи не заставила Руми прогнуться, он лишь пошатнулся тогда, вставая поудобнее, но все еще упрямо шел к цели.
Огненно рыжая грива поблекла, тая за собой проклятую седину, отсвечивающую серебром на бесцветных прядях, потерявших свою родную масть. Тем не менее, одежда как всегда была аккуратна и выглажена, делая Лося похожим на аристократа, а не на жалкого убийцу кем он являлся по своей сути, не найдя иного пути. Идти на сделку с совестью, а тем более договариваться с ублюдками претило и маршрут был выбран согласно их прегрешениям.



Его мечты, ожидания и будущее были похоронены не здесь, и даже не в сутках пути, но бывший лекарь часто наведывался в гости к почти исчезнувшим на камне от времени именам и датам. Вспоминая и раздумывая. Степенно взвешивая все принятые решения и не находя лучшего выхода. Словно желая получить прощение от самого себя, за невозможностью получить его от тех, кого уже давно не было.
И, далеко не всегда ищущий обретал милость. Она была даром, даром, который надо было заслужить.
До тех пор, пока милосердие есть сосуд, и сосудом обделенного обнесут, Руминэс обязан был оставаться в живых, не давая остыть ядовитому гневу, охватившего его существо, когда он узнал правду о «помощи» и о том, как поступали «защитнички» с теми, кого обещали, если не спасти, то подарить милосердную смерть.
Он был должен закончить начатое не смотря ни на что, до конца оставаясь Хранителем Покоя для тех, кто уже никогда не придет в себя.

Ах! Почему я достоин звания хранителя каракатицы? Начну издалека. Во время одного из моих странствий, тихий шелест ветра, доносящийся сзади, казалось встретил некое препятствие и, обернувшись, я увидел то, что совершенно не ожидал...

Еле заметная темная пелена нависла в паре десятков сантиметров над землей, словно поглощая окружавший её свет. Нечто зловещее таилось внутри и Торисэль почувствовал необъяснимое чувство родства.. Словно эта пелена манила его.




Пара шагов в сторону нависшей дымки не заставили ждать отродье, затаившееся в поисках жертвы. Мгновение и пелена развеялась.. А может и приняла осязаемую форму, превращаясь в обезображенного Мормута. Скрежеща костями, тот незамедлительно рванул на Змея, застав его врасплох... Да, именно тогда костлявая была близка к нему, как никогда. Лезвие косы стремительно пронеслось у лица, еле задевая... Левый глаз отозвался острой болью, заставляя Рутлесса вскрикнуть и рефлекторно закрыть рану ладонью. Зубы тисками начали скрежетать друг об друга...




- К-кусок ты дерьма! - буквально извергаясь потоком энергии, подобно вулкану, Рутлесс с силой ударил о землю, роняя скелета на спину. Один миг и озверевший мужчина взобрался на старуху, сплетая пальцы двух кулаков, обрушивая удар на прогнившую тупорылую бошку.




Хруст заполнил окружающее пространство. Треск кулаков и еле слышимые звуки рвущейся ткани ребер ладоней могли отложиться как самые жуткие последние звуки, что кто-либо мог услышать. Благо у скелетов нет разума, есть лишь желание вредить живым.

Очередной удар оросил звуком сильного хлопка, что ознаменовал некое подобие разрыва пространства. "Гребанная Хадум" - на секунду пронеслось в мыслях Змея, что в это мгновение спокойствия перевязывал глаз, который, словно лопнувший шар, наполненный водой, весь истекал соками... Внутриглазная жидкость медленно покидала предназначенный судьбой сосуд, словно намекая - ещё чуть-чуть... Ещё немножко и вместо неё потечет кровь. И чем больше крови потеряет воин, тем меньше шансов ему пережить битву даже в случае победы.

Множество скелетов с огромной скоростью заполоняли земли вокруг, являясь ужасающей угрозой для остальных...

И вы думаете я испугался?

Кулак воспарившего в прыжке Торисэля в этот же момент врезался в челюсть самого большого скелета, от которого веяло значимой угрозой. Казалось, он один опасен, как все окружившие скелеты...

Рывок за спину и Рутлесс, пытаясь удержаться на ногах, полностью наклонил тело вперед, вспарывая землю ступнями согнутых ног,.. Следующий рывок ознаменовал новый удар...

Как кузнец кует сталь, кулаки Змея ковали гибель. И лишь когда стихли звуки ступавших на землю скелетов, стихли и звуки молотов... Там, где отныне сияет кровавое солнце.



Конечно нет! Я же - сильнейший!

Обычный зимний день. Солнце припекает сильнее, чем обычно, поэтому снег стал более податливым, и многие дети играют на улице в снежки. Прочие жители стоят у своих дверей и наблюдают за игрой детей, а некоторые даже присоединяться к своим чадам. Но среди жителей есть и те, кто вынужден работать в этот момент, и Эльсвар был одним из них. Лишившись своей телеги и верного коня – он был вынужден отправиться в Велию, поэтому позаимствовав у своего знакомого лошадь и взяв с собой несколько товаров маг направился к воротам в деревню. Что у ворот, что за воротами играли дети. Эльс с улыбкой на лице помахал детям и стражникам и покинул деревенскую черту. Еще некоторое время были слышны крики и смех детей, но вскоре и они затихли.



Дорога мага была тиха и спокойна. Ветер все норовил уронить на голову волшебника ком снега, лошадь время от времени фыркала, словно была чем-то недовольна, а снег под ногами немного скрипел.  Эльсвар погладил лошадь по гриве.
- Потерпи, Сцилла, скоро я верну тебя хозяину.
Лошадь, по рассказу знакомого когда-то принадлежала одному из стражников, но тот погиб и теперь лошадь осталась без хозяина, и часто ворчит, и не поддается. Но Эльсу она уступила хоть и продолжает высказывать свое недовольство.
Прошло несколько часов. Скоро должны быть западные ворота и лагерь стражников. Сцилла все так же продолжала фыркать время от времени. Но на подходе к воротам она остановилась.
Неподалеку у дороги стояла небольшая покосившаяся телега.  На снегу виднелись следы борьбы и кровь. Чувство, словно лед застывает на реке, пробежалось по телу мага, и он сразу соскочил с лошади и подбежал к телеге, но ни в ней, ни вокруг никого не было видно. На телеге остались следы от тесаков.



- Бесы… - Пробормотал Эльс и сразу призвал свой посох-копье.
Маг присмотрелся, куда ведут следы, но не успел он побежать по следам, как Сцилла встала на дыбы. Это не могло оставить Эльса без внимания. Только он подошёл к ней, как лошадь сорвалась с места и побежала куда-то в лес, но маг успел ухватиться за седло, поэтому несколько секунд лошадь волочила мага по снегу, земле и кустам.  Детский крик и плач резко раздался откуда-то из-за деревьев.  Маг через силу забрался в седло и вцепился поводья.
- Веди, - прокричал он.
Сцилла бежала уверенно и наверняка, она знала куда надо бежать. И через пару мгновений время словно замерло для Эльсвара. У дерева лежала девочка, с белыми волосами, ее лицо было в крови, а на руках она держала паренька не на много старше её самой. Лицо девочки было немного округлое, серебряные волосы, заляпанные кровью, маленькие ручки. Этими руками она прижимала к себе тело паренька и плакала. А вокруг нее стояли бесы, один из которых пытался достать тесак из тела мужчины, лежавшего рядом. Но в глазах мага картина резко изменилась. У дерева лежала его собственная сестра, с серебряными волосами, на ее руках лежало тело его старшего и давно пропавшего брата.
- Н..Ноэль… - Тихо прошептал маг.



Все произошло быстро… Сцилла встала на дыбы и сбросив с себя мага размозжила голову одному из существ. Сразу после несколько бесов откинуло земляной волной в сторону, остальных сначала приморозило к земле, а потом молния прожарила изнутри. А перед лицом девочки возникла ледяная стена, закрывающая ее от кровавого ужаса.  Остальные бесы были сожжены заживо, кто молнией, а кто огнем. В порыве ярости Эльс даже не заметил, как пригвоздил одного беса к ледяной стене, что сам и воздвиг. Пелена ярости спала, когда последний бес испустил свой дух. Белые одеяния мага и некогда белоснежный покров были все заляпаны кровью. Эльсвар сразу подошёл к телу мужчины и осмотрел его. Его зеленые одеяния были все в крови, а в спине был огромной разрез от тесака. Его уже было не спасти. Тесак перерубил кости и…
Волшебник повернул голову в сторону своей сестры.
- Ноэль! Ноэль! – Начал кричать он, разбивая созданную собой стену.
Лед раскрошился, и маг увидел лишь бьющуюся в истерике девочку, с белыми, словно серебряными волосами, и паренька чуть старше ее самой. За стеной не оказалось ни его сестры Ноэль, ни брата Сварена. Это была лишь девочка, обнимающая бездыханное тело юнца.
Когда маг попытался поднять девочку, она закричала.
- Нет! Он еще жив! Он еще жив! Они еще живы! Я не отпущу его!
По ее щекам стекли слезы, перемешанные с кровью.  Эта картина заставила мага на миг остановиться. В своих глазах он снова на миг увидел свою сестру. Эльс, не смотря на сопротивление, взял девочку на руки и усадил на Сциллу, подошедшую к ним.
- Ты молодец, - тихо сказал он, взбираясь на нее. И только маг сел, как лошадь направилась к дороге.
Снег, темная кровь, цокот копыт, слабый ветер. В объятиях мага сидела маленькая девочка, что рыдала от горя. Сначала она била своего спасителя, но, когда ее силы кончились, она обняла мага и уткнулась лицом в его залитые кровью одеяния.
- Отец… Брат… Живы… Они…
Еще чистыми кусками одежды Эльс вытер лицо девочки от слез и крови и сняв с себя плащ накинул его на нее.
- Как тебя зовут? – Пытался узнать маг имя девочки.
- Цинна. – Ответила она, наконец утерев свои сопли.
- Все хорошо Цинна. Все хорошо, ты жива. Теперь все хорошо. Все будет хорошо. – Приговаривал Эльс и гладил девочку по голове, прижимая к себе. А та в свою очередь, вцепилась в мага и плакала. Новые маленькие слезы бежали по щекам Цинны, а холодный ветер все хотел их заморозить, превратить в маленькие ледяные кристаллики, наполненные болью и горем. Но вскоре то ли из-за пережитого, то ли из-за усталости Цинна потеряла сознание, и Эльс прижал ее к себе, чтобы она не упала.
«Она так похожа на мою сестру», - думал Эльсвар про себя. Вскоре Сцилла вышла на дорогу и повернула в сторону лагеря стражников.  Путь был быстр. Сцилла бежала так быстро, что даже магу пришлось держаться сильнее. И даже стража лагеря не смогла остановить лошадь. Она просто сбила с ног стражника, что преградил ей путь. Оказавшись в лагере Эльс направил лошадь прямо к лазарету.



Пара мгновений. Цинну уложили в кровать. Алхимик-лекарь начал что-то готовить. Сцилла стоит и снова фыркает. Эльсвар сидит на снегу, а вокруг него несколько стражников орут что-то. Но он их не слышит. Рука мага немного трясется. Он снова видит свою сестру. Она сидит вместе с ним и держит его за руку. Она кладет ее на свою голову и улыбается, смотря в голубые глаза мага. «Ты стал сильнее. Я люблю тебя, братец.» - Читалось в ее глазах.  И только маг хотел обнять ее, как она испарилась. Растаяла перед ним. Лишь слеза скатилась по щекам мага.

Стук лошадиных копыт и людских ног сливался в единый гул, через пыльную медийскую деревню шел отряд наёмников. Шел медленным, усталым маршем отряда, покидающего поле боя. Это сложно объяснить словами, это надо видеть, видеть потухшие взгляды бойцов, обреченное и тоскливое выражение на их лицах и общую атмосферу уныния, что сопровождает такие марши. Отряд "Без Пощады" отступал.
- Командир, мля, пожрать бы, - обратился к Тевтону один из наёмников.
- Ага, - поддержал зеленовласого его приятель брюнет, - По деревне же идем, поделятся!
- Даже не думайте... - мрачно ответил им капитан-наёмник, - Это для нас мы отступаем... А для них, драпаем теряя портки!


Зло сплюнув комок густой слюны на сухую, пыльную землю, он, оставив своего коня у обочины, поднялся повыше и окинул взором марширующую колонну в которой один за другим шли три отряда наёмников. Конные и пешие, вместе, однообразной, коричневой от пыли массой, безликой и безнадежной, навевающей непонятную тоску и страх на местных, которые спешно убирались прочь с пути солдат, прятали детей, захлопывали ставни окон и крепко запирали двери и лишь немногие из них оставались на улице, провожая отступающих бойцов молчаливыми, укоряющими взглядами...

Покачав головой, мужчина развернулся и прошел мимо хлипкого забора на площадку где деревенские, даже несмотря на военное положение в округе, продолжали заниматься работой. Остановившись на несколько секунд, буквально кожей чувствуя взгляды людей направленные на него, наёмник глубоко вздохнул и решительно направился к старосте деревни, который стоял здесь же, наблюдая за работой.

- Уходите, господин капитан? - глухой, чуть рычащий голос высокого, крепкого орка-ратама, одетого по местному обычаю, разнесся над площадкой, стоило только капитану подойти ближе.
- Да, уже уходим, - ответил он просив короткий взгляд на ратама и снова отвернувшись, стал смотреть на марширующую колонну, - А вы, не надумали?
- Нет, господин, - староста Бони покачал бритой головой на которую была надета шапка-тюбетейка, - Это наша земля, она всё, что у нас есть. Куда нам идти, если мы её бросим? В Альтинову, где половина перемрет от голода, а вторая половина перемрет от него же, но чуть позже? - он тяжело вздохнул, - Так что мы лучше здесь останемся, господин капитан, убьют, так убьют, все одно быстрее и приятнее, чем загинаться в подворотне, глядя на обтянутый кожей скелет своего ребенка...
Желтоглазый брюнет, слушавший его слова невольно скрипнул зубами, на которых была вездесущая медийская пыль.
Стоявший достаточно близко, чтобы заметить это зеленокожий староста усмехнулся и затем посмотрел на небо.
- Тучи собираются, будет дождь... - он замолчал ненадолго, а затем добавил, - На востоке, в землях Валенсии говорят, что с дождем приходит надежда... - староста снова посмотрел на мужчину, - Кто знает, может они правы, Эберхард-эфенди?
- Может быть и правы, - желтые глаза, с вертикальным зрачком, до того стыдливо прятавшиеся, чтобы не встретится взглядом с глазами ратама, сейчас смотрели прямо ему в лицо, - Может быть у вас и правда есть надежда! - и наёмник, улыбаясь, развернулся и, расправив плечи, словно скинув с них неимоверно тяжёлый груз, направился к своему коню.



Добравшись до головы колонны, мужчина соскочил с коня и встал перед остановившимися солдатами.
- Р-р-рота!!! - окрик командира заставил вздрогнуть стоявших на пыльной дороге наёмников, - С-слушай мою команду!!! - голос Тевтона громыхал одновременно раскатами далекой грозы, что шла на деревню, - Приказ. Развернуться и занять оборону восточнее деревни! Задача. Не допустить прохода войск противника к деревне, любой ценой!
По рядам остановившихся солдат пронесся глухой ропот. Бойцов явно ошарашило подобное изменение планов, но, прежде чем это переросло во что-то большее чем просто ропот, из строя вышел здоровенный черноволосый гигант. Здоровяк подошел поближе к всаднику и посмотрел на Тевтона своими пронзительно синими будто лед на вершинах морозных гор глазами.
- Верная смерть Командир?
- Да.
- Ни единого шанса на выживание?
- Да.
- Так чего же мы ждем?! - на последних словах гигант буквально взревел.
До того мрачно смотревшие на все это наёмник заулыбались, появилась невольная улыбка и на лице Тевтона.
- И правда, - продолжая улыбаться он посмотрел на своих бойцов, - Чего же мы ждем... - он натянул поводья коня, заставляя его вздыбиться, - За мной воины! Без Пощады! Без Сожалений! Без Страха!
И дружный рев почти сотни луженых глоток послужил ему ответом.

- Да к бхегу все! - скривившись, Грей командир отряда "Бессмертное Пламя", отступавший вместе с ними, зло оскалился и тоже повернул поводья своего коня, - Чтоб я пропустил такое веселье?! Да никогда в жизни! За мной бойцы! Сквозь Пламя к Бессмертию!

- Мы участвуем Хэйт? - спросил у молчаливо улыбавшегося мужчины на удивление веселый и бодрый, на фоне остальных наёмников, гигант, прозванный Ананасом, за свою любовь к этому фрукту.
- Будет обидно, если не узнаем, чем всё закончилось, - ответил мужчина, - Так что мы как минимум посмотрим на это, - и, продолжая улыбаться развернул своего коня, а вслед за ним и остальные бойцы немногочисленного отряда "Отчаянные".

- Я горжусь тобой, Тевтон, - изящная но сильная рука легла на плечо воина разворачивая его, а в следующий момент страстный, пускай и короткий, поцелуй обжег ему губы, - Ты мой герой!
- Спасибо любимая, - мужчина с благодарностью смотрел в голубые глаза рыжеволосой красавицы, - Что бы я без тебя делал?
- Жил бы долго и счастливо? - хитро улыбнувшись, ответила девушка, а затем, засмеявшись, отскочила от него и ловко запрыгнула в седло своего коня, - А знаешь... Я пожалуй приму то твоё предложение!

Стук лошадиных копыт и людских ног сливался в единый гул, вновь через пыльную медийскую деревню шел отряд наёмников. Шел бодро, лихо чеканя шаг, с улыбками на лицах, с поднятыми знамёнами и песней на устах.

Нет на свете краше нашей Дракен.
Медны косы обвивают стан,
Как кораллы розовые губы,
А в очах бушующий вулкан.

Если Дракен песенкой зальется,
На душе и ярко, и светло.
Если Дракен звонко рассмеется,
Словно красно солнышко взошло....

А жители деревни выходили из домов, провожая взглядами марширующих бойцов, мужчины и женщины, старики и дети и в их глазах была надежда и благодарность. Надежда на то что они ещё встретят новый день и благодарность тем, кто готов был заплатить за это жизнью просто потому, что иначе не мог.
- Возвращайтесь живыми... Защитники Слабых!

Обычный весенний вечер. Самый обыкновенный, для обывателя Велии. Ничто не намекает на нарушение спокойствия ни на водной глади прибрежнй бухты, ни на узких улицах городов. Люди даже не подозревали, что эта тишь во многом обязана своим присутствием тому, кто меньше всего показывался на глаза жителям. Горд этот был выбран мечником под защиту не случайно. Здесь базировался близкий его сердцу штаб значимых ему людей, открытую заботу о которых он был вынужден оставить на другого близкого человека.
Играющая в переулке девочка не уследила за своей собственной беготней, и споткнувшись упала в грязную лужу, потихоньку начиная хныкать. Кассиам не спустился с крыши, с которой налюдал. Не подошел к дитю. Не помог встать. Не успокоил и не воодушевил ребенка. Не отправил её домой из-за затухающего на море солнца, предвещающего кромешную тьму в переулках. Не смотря на дикие порывы сорваться, спуститься, помощь подняться, отряхнуть и внушить ребенку, что падения - важная часть жизни. Путь к восхождению и триумфу. Но он не стал. В эту ночь, на улицах могло появиться куда большее зло, и раскрывать себя в городе было совершенно недопустимо.



Так же, внимание мечника было всегда приковано к тому, что происходит с подразделением и его членами. Это было тем детищем, которое он никак не мог оставить без внимания. Кассиам сбился со счета, сколько раз он оберегал их от опасности, о которой они могли и не подозревать. Видеть их беззаботно общающимися - было славной панацеей для души и сердца мечника.




Не забывая проникать в свой бывший кабинет, чтоб проверить хотябы открытие записи, которые Лелианте не хранит под крепким замком.




И вот оно. То, ради чего он скрывался пол ночи на крышах портового города. Зоркий глаз Кассиама засек передачку из рук в руки. Пакета. Того самого пакета, слух о котором только начал распространяться по Велии. Смрад от которого разносился быстрее слухов. Наркотики.... И тут, Кассиаму пришлось снова пересилить самого себя. Он не ворвался в сделку. Не разрубил доставщика. Не вразумил покупателя. Не утопил пакет в близжайщей выгребной яме... Он смотрел и следил. Куда отправится доставщик, чтоб отдать деньги в обитель зла, зарождаюегося в этом городе. К диллеру и распространителю. Посыльный старался следить, чтоб за ним не шло преследования. Как же он мог знать, что преследование было не по улицам Велии, а по её крышам. Посыльный, пока шел к месту встречи, постарался не вступить в лошадиную кучу, оставленную днем от кобыл путешественников. Старался не испачкаться, хотя его душа уже была по горло в грязи... раз он занимался такими вещами. Мечник проследовал до самого захолутного места, где он передал выручку тому, кто распространял эту дурь по городу. Вот он, час возмездия и расплаты... Мечник рванул внутрь сразу после выхода из хлева курьера. Кульминация! Катана у горла распространителя. Пронзающий, осуждающий взгляд из под лба. Страх в глазах виновного. Всё как обычно...

Эта правдивая история, случилась не здесь и не с нами.
В местности, населённой необразованными дикарями, начинающими барыгами, самовлюблёнными нарциссами и всяческим мелкокалиберным быдлом. Кишащей фруктовыми дрозофилами, мракобесящимися огородниками и всеобщей мерзотной слащавостью. В краю шаткого мира, сладкой лести и кислого юдзу. На северном огрызке острова Выдроакриния, коий местными пернатыми аборигенами называется - Пафулаорой



В этот задрипанный мировой тупик явился, как бедный родственник, пока ещё малоизвестный, но очень быстро растущий в популярности, катящийся вверх по карьерной лестнице, и вообще являющийся молодцом по жизни…  ̶Б̶а̶л̶а̶б̶о̶л̶ Капитан Брагель. Явился на собственном корабле, с верной командой и важной торговой деятельностью.

Он привёз местным голубым обитателям необходимые для их жизни товары. Такие как маленькие коктейльные зонтики, платьица с откровенными вырезами, расчёски для усов, а ещё целую бочку вазелина (Для медицинских целей).



И всё бы было хорошо, если бы не пронзительный “Ки-и-икк !!!” разнёсшийся по несвойственной для такого звука территории. И что же вы думаете там было ? Несколько синюшных, нажравшихся перебродивших юдзу, негодяев, обижали маленькую выдру. Дразнили и не уважали её как личность.



Наш бравый герой не мог стерпеть такого поведения ! Выдр он считал верными союзниками и честными трудягами. А ещё своим вторым тотемным животным (Первым животным являлся орёл. Об этом можно было догадаться по мужественному, с горбинкой, носу, доставшимся Брагелю от отца)

План спасательной операции состоял из чистой импровизации. Договорившись о бартере, капитан вернулся на корабль. Пять минут из внутренностей корабля слышались возня и грохот. Но по их стиханию, нахальные пафу увидели не команду корабля, вылезающую из трюма с товаром. А четыре пушки, выглянувшие из орудийных портов…

Дальнейшие события, вошли в историю Пафулаоры под названием “Пафуакринсикй кризис” и держались в строжайшем секрете, передаваясь из уст в уста между хранительницами огорода (Или кто у них там за главного) Которые в последствии, многократно пытались проклясть капитана Брагеля, но из-за краткости знакомства, ошиблись в имени и обрекли какого-то кальфеонского чинушу на пожизненное расстройство желудка.



- Залп ! - Раздалось из корабля. И залпом ответила пара пушек. Залпом из забитых тухлой рыбой стволов.
Капитан вынырнул из-за стены порохового дыма демонстрируя всю свою эльфью грацию в выразительном прыжке. С человеческой неуклюжестью он впечатался клювом в песок, отряхнулся и побежал дальше, уже не выпендриваясь.

Рыбной кашей угостились все. Никто не остался не обиженным. Весь пляж, бунгалы, товары, растительность - всё окрасилось в красно-бурый цвет. А какой бодрящий был запашок !
Местные так точно взбодрились. Ни о каком сопротивлении не было и речи. Визжа и фыркая, и садовники и стража (Вооружённая также граблями) побросали всё своё оружие и побежали кто отмываться в море, кто оттираться в песке, а кто глубже в город - сеять смрад, панику и неразбериху.

Капитан добежал до выдрёнка, что кстати, ничуть не испугался, а напротив. Мило улыбался, издавал радостный “кикк” и разбрасывал лапками рыбью требуху как конфетти. И только наш герой успел накрыть собой малыша, как от воды раздался второй залп !
И очень вовремя, из города уже приближалась стража за своей порцией солёненького.
Ближайшего от эльфа пафу, отбросило прилетевшим прямо в лобешник крабом, каким-то образом попавшим в рыбные отходы.



- Ничего, жить будет. - Констатировал капитан, улепётывая с выдрёнком под мышкой, и оказался совершенно прав. Краб побарахтался, встал на лапки и пополз в свой родной океан.
Воняло уже совсем нестерпимо. Чуткие носики местных не приспособлены к такому амбре. Под ногами хрустели рыбные косточки, ветер мешал кровавый туман с белым дымом, доносились крики и стоны морально раненых.
Брагель не жалел о содеянном. 30 миллионов серебрянников за товар и безразличие или бесценная жизнь живого существа ? Разумеется наш герой выбрал второе, ухватив в суматохе первое.

Только он запрыгнул на борт корабля, как первая пара пушек дала последний, прикрывающий залп. Погони за капитаном не наблюдалось, но не оставлять же эту гадость внутри орудий ?
Совместными усилиями паруса быстро подняли вниз и судно двинулось к территории выдр.

Как оказалось в дальнейшем, спасённая ценой стольких усилий выдра - была обычным зверьком, завезённым откуда-то издалека какими-то торговцами на потеху голубым негодяям. Проведя краткий тест, Выдры установили, что спасённая выдра хоть и смышлённая, но для службы в армии Криони не годится ввиду плоскостопия. Поэтому она была впихнута обратно, на попечение Брагеля.



Но не всё вышло совсем уж плохо. Выдры купили ящик коктейльных зонтиков для килькопива, а так же бочку вазелина, в который сыпанули цельный глечик перца и откатили ночью к воротам Пафулаоры. А Брагель с выдрочкой, которую назвал Вакири, в честь кого-то там умного и великого, прибыли через две недели в Велию. А конкретно стояли сейчас на пороге дома Делорен Наэнии. Голодные, ободранные и немножко с запашком…

Велийский армагеддон




Алхимик-неряха пролил в сине море
Все зелья, что год он варил при свечах.
И вышли на сушу гулять на просторе
Кальмар, каракатицы и черепах.

Их щупалец граждане так опасались,
Что Велия вдруг превратилась в пустырь.
"Убить!", "Уничтожить!" - они волновались,
Кто вилы схватил, кто нюхнул нашатырь.

Один только юноша с гривою львиной
Без страха на гадов из моря взирал.
"Спокойствие! не подавитесь трясиной", -
Неважно, какой из сторон он сказал.


Тем временем щупальца всё расползались,
С большим любопытством исследуя мир.
Кто кошек ловил, семь в таверне надрались -  
Таких вот делов натворил эликсир.

И брови у парня нахмурились жутко,
Он в штабе ворон новый стек одолжил:
"Куть-куть" и "кыс-кыс", будто перед ним утки,
Он гадов морских в тот же миг приручил.

Они к нему ластятся, на руки рвутся,
А он их по-тихому в морюшко фьють,
Как только в соленой воде окунутся,
Так выйдет из них вся волшебная муть.

Тягал парень к морю их поодиночке,
Аж спину сорвал, так старался для всех.
"Ты лучший!" - раздались людей голосочки.
"Спасибо," - едва ль его тронул успех.

Последней медуза ныряла большая,
С трудом ее кинул в сырую волну.
"Ой, что тут у вас?" - любопытная Шая
Спросила негромко, - "А можно взгляну?"

"От всех каракатиц, кальмаров, медузов
Мы дарим медальку, ведь ты - наш герой!
Не сжарил, не съел, не боялся конфузов" -
Ты в гости бывай, ждем тебя под водой.

Итак, время считать баллы за чудесные работы наших защитников)
Харгрим - 29 баллов
Ладвиг - 16 баллов
Оритээль/Торисэль - 17 баллов
Рил - 14 баллов
Тевтон - 27 баллов
Кассиам - 17 баллов
Нагарт - 30 баллов
Кэррон - 28 баллов

Тройка призёров, соответственно:
Нагарт - 1 место - 300 жема
Харгрим Кингслейк  - 2 место - 200 жема
Кэррон  - 3 место - 100 жема